ИЗ ДАВНИХ ВРЕМЕН
«На территории Сортавальского (Сердобольского) погоста в 1500 г было 6 часовен, которые позднее стали духовными центрами самостоятельных волостей: Витее, Импилахти, Суйстамо и Суоярви. Ближайшая к Сортавале и старейшая часовня находилась на острове Кирккосаари в деревне Отсойте (по пути из города в сторону пос.
Хаапалампи, на полпути отворот направо, на берегу Ладоги. – В.С.) (Уно Карттунен, «История г.Сортавала». Сортавала, 1932. С.9).Первая «сортавальская» церковь – на острове Риеккалансаари (за паромом) впервые письменно была зафиксирована в 1500 году: «…а на погосте церковь Никола Велики, на погосте ж нетяглых – поп Исаак, дьяк церковный Гридка, сторож церковный Оверкейко, проскурница Полагея».
«В 1595 году в составе Новгородской епархии учреждается особая кафедра епископа «Карельскаго и Ореховскаго». В это время край (Корельский уезд, куда входило и Северное Приладожье) имеет 12 монастырей, 7 приходов, но они большие, и в каждом из них кроме приходской были и приписные церкви: в Сердобольском погосте – 6, Кирьяжском (Куркийоки) – 8, Иломанском – 4… Общее число часовен – до 50…
В 1630 году (при власти шведов-лютеран) в уезде, куда входили и земли Салми и Импилахти, насчитывалось 48 православных церквей и часовен с 17 т. священниками и диаконами и только 8 лютеранских кирх с 6 пасторами…» («Ладога», 1993)
«В сентябре 1642 г. В протоколе заседания Совета… было предложено в Сортавале строить креко-католическую (православную. – В.С.) церковь…» (Уно Карттунен…С.21).
«В Петербургской академической библиотеки нашлась старая церковная карта с указанием расположения первой Сортавальской лютеранской церкви и поместья («На возвышенности справа от дороги на Хелюля, если смотреть от моста Паси через реку Хелюля», т.е. на окраине современного поселка Тельмана; и сейчас там стоит каменный знак в ограде. – В.С.), где помимо строений обозначены поля и сенокосы. Близ церкви находилось кладбище, которое еще в 1730-е годы использовалось…Карта примечательна еще и тем, что на ней отмечена греко-католическая часовня на горе Паасо. В старых преданиях говорится о наличии в предыдущее время на горе Паасо… церкви» (Уно Картунен…, С.18).
«К началу ХУ11 века на территории Карелии (без учета Северного Приладожья, входившего в состав Великого Княжества Финляндского. – В.С.) насчитывалось 77 приходов, 35 часовен и около 50 монастырей и пустынь… В ХУ11 в. одна церковь приходилась примерно на 10 и более деревень…» («Олонецкая епархия. Страницы истории». Петрозаводск, 2001. С.7).
«Домовая церковь в приходе имеется одна, построена в 1898 году, во имя (иконы. – В.С.) Казанской Божией Матери в деревне Хюмпеля, при подворье его Высокопреосвященства Архиепископа Антония (ныне т.н. «ДОСААФ». - В.С.). Богослужения в ней исправляются в воскресные и праздничные дни по очереди священниками Сергием Окуловым и Сергием Солнцевым…» («Клировая ведомость», 1898 (Ф.886, Оп.1. д.4).
«В конце Х1Х века три Суйстамских храма имели в окрестных деревнях целую дюжину часовен: Рождества Христова – в Большой Сарги, Преображения Господня – в Малой Сарги, Успения Пресвятой Богородицы – в Уксе, Знамения Пресвятой Богородицы – в Чутеки, Казанской Божией Матери – в Ямиярви, Крестовоздвиженскую – в Лоймоле, Георгия Великомученика – в Муанто и Леппясюрье, Св. Апостола Петра – в Уксуярви, Никольскую – в Контосельге…» («Суоярвский вестник», 20 февраля 2001)
Первая церковь в городе – Петра и Павла (1873), построенная при помощи петербургских купцов 1-й гильдии Григория и Стефана Елисеевых («Елисеевские» магазины в Москве и Петербурге). В 1913 году учреждена епископская кафедра г. Сортавала (Финская Православная Церковь), с 1925 года Сортавала – место прибывания архиепископа («православная столица» Великого княжества Финляндского).
В июне 1909 года во Власиевскую церковь села Колатсельга была принесена икона св. великомученика Пантелеймона, которую пожертвовали храму иноки старого Афона (Греция), а в салминскую Никольскую церковь (ее остов существует и доныне) – «Одигитрия». «Обе св. ионы… сопровождались крестным ходом из Петрограда через Коневец (16 и 17 июня), Валаам (17-20 июня), в Салми (20-21 июня) и Колатсельгу (21-24 июня)… тысячи народа встречали и сопровождали св. иконы, начиная с Валаама, вплоть до Колатсельги… С Салмы и до Колатсельги, весь в пыли, святитель шел пешком, окруженный тысячами паломников-карел… По дороге в некоторых местах отслужены были торжественные всенощные бдения, а в Оружъярви, на часовенном кладбище, – и литургия Высокопреосвященным Сергием, Архиепископом Финляндским» («Олонецкие епархиальные ведомости», 1915, №26/ Цит. по: «Сретение», №11, июль 2002).
«Так, в Петрозаводске (на 1910 год. – В.С.)… располагалось 15 часовен, в Олонце – 3… в Пудоже -7, в Повенце – 5… Наибольшее количество часовен, 350, располагалось в Петрозаводском уезде… Общее количество часовен в (Олонецкой. – В.С.) епархии км 1910 году составило 1727, т.е.по 3 часовни на каждую приходскую церковь» (М.В.Пулькин, «Часовни Олонецкой епархии в ХУ11-начале ХХ века», «Гуманитарные исследования в Карелии». Петрозаводск, 2000, С.41).
«К 1917 году Россия имела более 80 тысяч Православных храмов и часовен… Но ни храмов, ни духовенства не хватало… Все еще на один храм приходилось до 2 тысяч прихожан… Только с 1903 по 1910 годы (в православие. – В.С.) перешло около 100 тысяч членов других христианских вероисповеданий и иноверцев…» (Ф.Я.Шипунов, «Истина Великой России», Москва, 1992.. С.130, 135).
«Есть сведения, что к 1930-м годам из 594 соборов и церквей (данные 1910 года) (Карельской АССР без Северного Приладожья. – В.С.) было закрыто 333, из 1724 часовен – 1708, из 17 монастырей не осталось ни одного действующего» («Олонецкая епархия…», С.37-38).
«В начале 1930-х годов в Карелии была 161 действующая церковь и 200 священников… По сообщению НКВД КАССР, на 1 марта 1930 года в Карелии числилось: …691 молитвенное здание у верующих. Спустя всего 6 лет, в 1936 году – не более 100 церквей и 77 священнослужителей. К началу войны… осталось только 50 храмов, богослужения в них совершали, как правило, сами верующие (матушки), читая молитвы перед алтарем. В Петрозаводске два последних функционирующих храма были закрыты перед самой войной и в ее начале: постановление по Екатерининской церкви появилось 3 июня, а по Крестовоздвиженской – 1 июля 1941 года (согласно другим документам, она еще в конце 1939 года была передана для использования под архив) («Олонецкая епархия…», С.40).
«После войны… по инициативе верующих началось возбуждение ходатайств об открытии церквей, с 1945 года вновь был разрешен колокольный звон. В 1945 году были открыты церкви в Петрозаводске, Ладве Прионежского района, Ялгубе и Паданах Сегозерского района, Шелтозере, Великой Губе… и одна часовня в Кемском районе… В следующем… году уже было зарегистрировано 9 церквей и 5 священнослужителей…
В 1950 году на территории Карелии насчитывалось 379 церквей и часовен, из них 174 были заброшены, 197 использовались для разных целей и только 8 действовали: два храма в Петрозаводске и по одному в Соломенном, Олонце, Сортавале, Ладве, Шелтозере и Великой Губе…» («Олонецкая епархия…», С.42-43).
«После 1917 года РПЦ потеряла… 7000 храмов и более 1200 монастырей…» (Из выступления Святейшего Патриарха Алексия 11… 16.12.1997. «Русский Вестник», №52, 1997.
«Русь, ты, которая из руки Господней выпила чашу ярости Его» (Архиепископ Иоанн Санкт-Петербургский и Ладожский).
…И ИЗ БЛИЗКИХ
«23 июля 1962 г. Был запрещен колокольный звон в Крестовоздвиженском соборе Петрозаводска. В том же году… в Екатерининской церкви г. Петрозаводска, а в 1963 г. – в Никольской церкви г.Сортавала и Успенской церкви г.Олонца» (Б.Ф.Детчуев, В.Г.Макуров, «Государственно-церковные отношения в Карелии (1917-1990-е гг.)», Петрозаводск, С.105).
«В свое время Сортавальский храм приходилось защищать от постоянных «набегов» школьников и молодежи… Дело дошло до того, что верующие вынуждены были в 1957 году послать благочинному епархии телеграмму…: «Верующие, 25 человек, просят Вас защитить… храм от хулиганов-школьников…» Отец Философ (Брянцев, настоятель церкви. – В.С.) обращался даже к Н.С.Хрущеву…
26 мая 1957 года: «Зачастую школьники врывались с гиканьем в храм во время богослужения, а юноши входили в шапках и громко смеялись». 23 апреля 1958 года: «В Пасхальную ночь во время Полунощницы группа молодежи проникла в храм… подняла шум, но силой верующих была удалена… За вечерней 15 апреля группа школьников, вбежав в паперть, подняла стрельбу из пугачей… 22 апреля на кладбище пионеры (в галстуках) скрывались перед нами и пением песен старались заглушить пение служивших литию. Верующие прогнали их, но после окончания служения… они сопровождали нас метров 150-200 похабной руганью…» («Олонецкая епархия…», С.52).
«1996 год – освящена церковь Покрова Божией Матери (Костомукша), 1997 – церковь Святителя Николая (Эссойла), 1999 – Апостолов Петра и Павла (Калевала) и Рождества Иоанна Предтечи (Шуя)… Часовни: вмч.Георгия (Лахденпохья), дер. Ондозеро и дер. Утозеро; вмчц. Параскевы (Эссойла), прпп. Сергия и Германа Валаамских (Вятикка, Лахденпохский район) и др. («Олонецкая епархия…», С.55).
«В одном из магазинов с. Ладва висит объемистый ящик с надписью «Пожертвования на ремонт церкви». Тут же недалеко и сама церковь Святителя Николая…» («Карелия», 27 января 1996).
«Так уж повелось на Руси, что рядом с местами захоронений православных воздвигались храмы… Возродить былую традицию решила администрация поселка Повенец, что в Медвежьегорском районе… Теперь на территории местного кладбища отстроена новая часовня» («Молодежная газета», №19, 8 мая 1998).
«АМСУ г. Костомукша заключила с МП ГКХ договор на строительство нового кладбища. Помимо могил и крестов, здесь будут также деревянная часовня, дом для траурных обрядов и цветочная теплица» («Молодежная газета», №42, 14 октября 1999).
«В августе нынешнего года Высокопреосвященнейший Мануил, архиепископ Петрозаводский и Карельский, благословил приход храма Рождества Иоанна Предтечи поселка Шуя начать строительство часовни во имя святых равноапостольных царя Константина и матери его Елены при въезде на кладбище «Бесовец». В ней будут совершаться отпевание усопших, панихиды и другие богослужения.
Приход уже получил участок под строительство. Готов и проект. В конце августа заложен фундамент. Предприятия п. Шуи пожертвовали для строительства лес. Начаты работы по рубке стен часовни…
Кружка для пожертвований… установлена…» («Карелия», «Сретение», №15, ноябрь, 2001).
«Кондопожский район. Житель деревни Голокша… Семидесятитрехлетний Александр Степанович Кузнецов на месте кладбищенской часовни, разрушенной в годы советской власти, поставил поклонный крест…» («Карелия», «Сретение», №16, декабрь 2001).
Построены часовня и Ильинская церковь в г.Лахденпохья, освящено (19 июля 1997) место для строительства храм во имя Александра Невского:строиться будет за счет пожертвований, ВМЗ заложит фундамент…
«А еще – полное освящение Иоанновского храма и строительство церкви в Вяртсиля и часовен в Кааламо, Гидрогрдке, Хапалампи и Куокканиэми» (Из интервью с настоятелем Никольской церкви о.Андреем («Ладога», 9 января 2003).
31 января 2001 года отец Александр освятил участок в 320 кв.м, где таким образом было открыто второе «новое» кладбище («Ладога», 9 февраля 2001).
БУДЕТ «СВОЯ» ЧАСОВНЯ?
Здесь не говорится о том, как возрождаются (и строятся новые, например, в Костомукше и Петрозаводске) храмы на территории республики и России – это бы загромоздило текст цифирью. Думаю, достаточно и приведенных данных. Тем более что речь о другом.
Подчеркну особо, с нажимом: ныне действующие в самой Сортавале каменные Никольская церковь и храм во имя Иоанна Богослова, деревянный Никола на острове Риеккалансаари (за паромом) достались нам, сегодняшним жителям, – в наследство от наших предшественников, тем более теперь зарубежных. Спасибо им за то, но наша заслуга тут: только затеплить в них жизнь и не дать оной пресечься, как это уже случалось.
Да, в дальнем приграничном пос. Вяртсиля должна появиться церковь во имя благоверного князя Александра Невского, и так и будет. Да, завершился-таки глубокий ремонт в сортавальской Никольской, и есть еще дела в Иоанновской (у «дома Форда»). Да, пусть и ближнегородские Гидрогородок, Хаапалампи, Куокканиэми и чуть подалее первых пос. Кааламо заимеют свои часовни, как сказал о. Андрей. Они будут, в основном, – для местных жителей.
Но не так ли нам, теперешним хозяевам этой земли, необходимо, и уже давно, иметь свою – выстроенную нами же! А учитывая ситуацию в самом городе – именно кладбищенскую часовню! Вспомним, что еще недавно из четырех «республиканских» храмов три, в Петрозаводске и Олонце, были – кладбищенскими церквями. И, во-вторых, в Сортавале и округе, во всем Северном Приладожье, начиная с 1944 года («финские» времена не беру, особая тема), вообще не имелось – ни единой часовни! Тем более на кладбище.
Пусть будет. На месте, где упокаиваются последние советские переселенцы, да уже и их дети проторили туда скорбную последнюю дорогу. Одно чувство, что это будет – наша часовня, построенная на наши небогатые рубли, но отданные на общее доброе дело, одно это чувство не станет ли греть сердца (да и ум) каждого, кто заходит сюда по тяжкой и неизбежной нужде? Появление часовни, знаю, будет означать, что мы наконец-то и духовно, а не только материально, то есть худо-бедно обихаживая ее поля, обходя лес и трудясь на фабриках-конторах, признали эту землю за свою единственную на земле и милую отчину. И кажется, что пособят, кто чем может (рублем и гвоздем, силой рук и молитвой) не только верующие: не грех посильно содействовать и спокойным атеистам. Все мы такого понатворили…
И, наверно, лучшее для часовенки место – на втором «новом» кладбище? Помните, там, слева от могил родни и земляков, есть малый косогорчик: ну будто нарочно предназначен для нее! Может быть с именем, но это как решат истинно верующие и сведущие наши земляки – Успенья.
Успеем ли проснуться и сами сделать что-то от себя. Для своих упокоенных родичей и друзей, для потомков? Как это правильно совершается? Надо обратиться за благословением? А потом…
«ПОД СИМ КАМНЕМ…»
Трагична судьба Северного Приладожья, где за последние 300 лет сменилось два народа, живет третий.
В конце 1980-х дошел до меня такой слух-не слух, но крайне интересное известие: есть, де, на окраине поселка Рускеала, кроме современного советского и старого финского, еще какое-то совершенно старинное кладбище, где на сохранившихся могильных плитах слабо прочитываются слова, и говорят они, вроде бы, о том, что лежат под ними – российские солдаты, погибшие в наших краях во время теперь уже давних русско-шведских войн.
Раним летом 1989 года журналистская судьба смилостивилась и дала возможность выкроить час и найти это место. Один из местных жителей провел нас через дворы на скалку, в редкий лесок? «Вот». Плита, вторая, место от третьей: утащили? В кустарнике на бугорке просматривался фундамент – при кладбище существовала часовенка.
На плитах, даже при боковых лучах солнца, ничего не читалось. Или я не умелэто делать. Шрифт незнакомый, витеиватый. Единственно не поколебленная плита-обелиск уместилась под кроной большой ели. Точнее, ель выросши укрыла ее своими руками-ветвями. Под обелиском на прелых листьях и иголках валялась старая грампластинка-гигант грузинского ансамбля «Орэра»…
Вообще в самой Сортавале три старых, «донашенских», кладбища6 два старых финских и старое русское (православное). Про них все горожане, естественно, знали, но в прессе… И только впервые в 1987 году в «Литературной газете» проскочило: «Сортавальские финские кладбища…» Еще малый некрополь на о. Риеккалансаари, у Никольской церкви (долгое время сельского клуба) – оббитые памятники, затоптанные могилы. То ж самое и на городских: где попалены, где и унесены могильные плиты. А сбоку – внутри кладбищенской ограды – даже футбольное польце!
Оказывается, было еще одно – в центре города, напротив ворот старого стадиона. Но в 1940 годах городские комсомольцы на субботниках срезали холмики, снесли кресты.
В середине «перестройки», когда еще верилось только во все хорошее, городское отделение ВООПИК организовало субботник на главном финском: убирали мусор, вырубали разросшиеся на могилах деревья. Позже реставраторы восстанавливали каменную ограду вокруг него, затем стали приезжать финны и, если были силы, поднимать упавшие плиты, укрепляя их, но…
Опять – тишина, выгулка собак меж могил, по утрам следы выпивок
«НА ТРЕУГОЛЬНЫХ ТВОИХ ПЛОЩАДЯХ…»
«На днях демографы ООН объявили, что… к 2007 году впервые за всю историю человечества большинство жителей Земли будут жить в городах, – сообщило несколько лет назад Reuters. – Ученые подсчитали, что уже в 2003 году горожанами были 48 процентов, а к 2030 году их число увеличится с 3 миллиардов (показатель 2003 года) до 5 миллиардов».
По другим данным, уже к 1994 году в городах проживало до «70 процентов человечества», а через два года после этого «из 5,8 миллиардов населения планеты 2,6 миллиарда были горожанами, и по тогдашним прогнозам к 2015 году более половины землян должны были стать таковыми».
А когда наступил этот самый «седьмой» год, в прессе появилась и такая информация: «В России 73 процента населения проживает в городах, но в тринадцати из них с количеством жителей не менее миллиона человек проживает одна десятая, а в малых и средних – девять десятых».
РУСЬ – ГАРДАРИКИ, А РОССИЯ?..
Гардарики – страна городов! Так прозвали Русь варяги, приходившие сюда тысячу и более лет тому назад, а городами тогда звались поселения, огражденные (городить!) стенами, в отличие от сел, даже пусть те числом жителей порой могли быть много населенней. Естественно, за этими стенами безопасней было сидеть князю или его наместнику, а также ремесленнику, вести торг, хранить казну и припасы. По свидетельствам археологов, к началу монгольского нашествия на Руси имелось около 1500 городов (в идее городищ), но более тысячи и них мы сейчас не знаем даже по именам, так как после Батыева погрома они так и не восстановились.
Как пишет историк И.В. Дубов, исследователь автор капитального исследования «Города в социально-экономической системе древнерусского государства в Х-Х111 веках» А.В. Куза приводит и динамику увеличения количества городов на Руси на протяжении четырех столетий. Согласно его заключениям, «в конце Х – начале Х1 веков насчитывалось 20-25 городов, в Х1– первой половине Х11 – 70, а в середине Х111 века – 150 городских центров».
Цифры, расходящиеся с предыдущими, но и те, и другие – в трудах специалистов. А вот еще один подсчет. В ХУ11 веке Россия имела уже 3000 городов, к 1913 году «все жители России обитали в 599 277 поселениях, в том числе в 930 городах и 412 посадах. К 1917 году их число увеличилось до 752 тысяч» (Ф.Я.Шипунов).
Конкретно по небольшим городкам вроде нашего. «В настоящее время в РСФСР насчитывается 714 малых (менее 50 тыс. жителей) городов, более 75 процентов из них являются центрами административных районов. Около половины включены в списки исторических, числятся национальным историко-культурным достоянием, другие стоят кандидатами в этот реестр… В малых городах проживает около 16 млн человек, они обслуживают до 10 млн сельских жителей. Таким образом, с развитием малых городов связана судьба… почти 18 процентов населения Российской Федерации» (1990). «Малых городов в России… с числом жителей до 100 тысяч человек… более трех тысяч, в то время как число «больших собратьев» не достигает и двух сотен…» (декабрь, 1991). По данным на 1993 год в уже «отделившейся» от Советского Союза России одних малых городов насчитывалось – 711, в которых проживало тогда 15 процентов населения (по другим источникам – более 40 миллионов человек), при этом 160 из них были «удалены от железной дороги более чем на 20 километров. До 63 городов не доходят автодороги с твердым покрытием. В каждом четвертом малом городе нет кинотеатра». К началу 1998 года в нашей стране насчитывалось 1100 городов (и плюс к ним около 2000 поселков городского типа) с 73 процентами ее населения, а к середине 1999 года пресса приводила уже другие цифры –1053…
Да, статистика. Но вот интересный поворот темы, жаль что – излет перестроечных мечтаний и надежд. «Малые города России… число жителей которых не превышает 100 тысяч человек… стремятся к консолидации вопреки центробежной тенденции, овладевшей республиками… и впервые в истории России объединились на уровне своих Советов или исполкомов. Союз малых городов РСФСР преследует и правовые, и экономические, и социальные цели…» (1991). «В 1992 году состоялся 1 съезд Союза малых городов России…», «Известный актер и режиссер Никита Михалков сообщил журналистам о своем участии в программе «Возрождение малых русских городов». Долю прибыли, которую приносит его студия «ТТТ», он намерен отдавать, прежде всего, на восстановление расположенных в этих городах храмов, а также содействовать превращению малых городов в учебные и научные центры. Будет учитываться опыт, накопленный администрациями Ельца, Старой Руссы, Козельска. Через два года, сказал Михалков корреспонденту РИА, программа «Возрождение…» распространится еще на 15 городов, а к 1998 году ею будут охвачены и другие – всего более 300 населенных пунктов» (март 1993 года). «Комиссия правительства РФ по оперативным вопросам, заседание которой прошло во вторник под председательством первого вице-премьера Олега Сосковца, одобрила программу возрождения, строительства, реконструкции и реставрации малых и средних городов Росси. Программа, разработанная Минстроем РФ, предусматривает реконструкцию исторических центров, памятников культуры и архитектуры, развитие деловой активности в таких российских городах как Переяславль-Залесский, Углич, Суздаль и другие. Всего в России насчитывается 383 таких города, в которых в общей сложности проживает 12 миллионов человек. В 1995 году на реализацию «В работе состоявшегося в Москве съезда представителей Союза малых городов России участвовал глава местной администрации Лахденпохского района Николай Лысенко. Не решив до конца свои проблемы, участники съезда наметили собраться вновь в марте 1996 года. Готовится пакет документов…» (конец декабря 1997 года).
«…еще на пятнадцать городов, а к 1998 году ею будет охвачено…», «…будет выделено 15,7 миллиардов рублей…», «…наметили собраться вновь в марте...» Какие «еще», что «будет», где «пакет документов»!? Вряд ли кто из нас забудет те «дефолтные», если мягко сказать, годы, когда и зарплату-то не платили – по несколько месяцев подряд, когда, по рассказу друга, сортавальские врачи и учителя собрались бунтующе на углу одной из треугольных площадей, перед парадным подъездом «мэрии» (архитектурный шедевр – дом купца Сиитойна) и тогдашний глава города В.А.Варья отдал публичное распоряжение: работникам этого «руководящего» дома зарплату получать только после того, как ее выдадут иным местным бюджетникам, а лично ему – в самую последнюю очередь, и это все, что он мог сделать…
Или все-таки когда-нибудь дойдут мысли, руки и средства до наших исторических малых? Ведь согласно статистике тех же 1990-х, две трети взрослого населения нашей страны проживали там, где они родились, и треть из них – в райцентрах. Но вернемся к нашим… скалам.
«Сортавала – есть открытый малый городок, большей частью худо выстроенный, и строения все деревянные, но есть учреждения… магистрата и судебной расправы», – писал в 1792 году тогдашний местный лютеранский (и знаменитый как историк и летописец края) пастор Самуил Алопеус. А один из первых Сортавальских жителей Л.П.Богданович, имея ввиду свои впечатления 1940 года, выразился так: «Сортавала была чистой, ухоженной, красивой. Мы называли ее вторым Ленинградом». Между этими высказываниями почти бездна времени, и не только по меркам человеческим, но и, выходит, по «городским».
Войны разрушали, но они же, а точнее, необходимость оберечь свои границы от неприятеля, и «рождали» города. Типичные из географически близких нам примеры – Выборг, Приозерск и Олонец. В появлении же Сортавалы главной оказалась «торговая» причина, почему он (отчасти) он практически никогда за свою долгую, временами очень немирную, историю не имел укреплений. К этой главной добавилась и «властная»: надо было создать административный и церковный центр округи. Затем и ремесленно-фабричная. И культурная, и…
Каждый более-менее уважаемый современниками город с момента своего основания имеет (пусть они в разные эпохи по-разному и назывались) генеральные планы застройки, регулирующие его развитие. Так бывает с крупными, до всемирно известных, центрами, подобное счастье порой улыбается и городкам совсем небольшим. Среди них оказался и наш, претерпевший за свои более чем три с половиной столетия немало градостроительных новаций, первая из которых датируется годом, когда на его месте рождения еще находилась обыкновенная деревушка, а на документах последнего проекта, можно сказать, не так и давно высохли чернила и автор его – Н.В.Куспак, в том числе изысканиями и которого я воспользуюсь в дальнейшем.
365 «ГЕНПЛАНОВСКИХ» ЛЕТ
На ближайших от современного города берегах о. Риеккалансаари четыре деревушки, у вод Кармаланъярви – три, на протекающей сквозь нее р. Китеенйоки – одна, вокруг Хюмпелянъярви – пять, в том числе две на северной и южной окраинах нынешнего поселка Хюмпеля да на южной оконечности озера Айранне-Парковое – одна.
Ну и прибавить к ним деревушки, уже давно вошедшие в пределы городской черты: Кюмельская весь и Кюмеля «за лахтою» на южном побережье Ваккосалми (где-то выше средней школы №1 и «на территории» погранотряда), два селеньица Тухкала (одно из них примерно в районе начала улицы Дружбы народов, а второе мы знаем под именем Тункала), Пуйккола, которая начиналась сразу за молокозаводом, и, конечно же, Келломаниеми («Мыс колоколов»; иной вариант названия, по И.Борисову, – Келиемяляниеми, которое в переводе на русский звучит как «Начало сухопутного торгового пути»).
Последняя, стоявшая на мысу, где теперь размещается пассажирский причал, что поднималась в гору «вдоль современной улицы Турункату-Комсомольская, и стала местом, откуда, как из доброго зернышка, в середине ХУ11 века стал расти-возрастать новообразованный град (подробнее об этом – в главе «Отче городов корельских»). Интересно, что в середине 1980-х советские специалисты, в отличие от финских авторов сортавальских «историй», были более осторожны в его «деревенском» происхождении: «…шведы основывают город Сордаваллу (Сордавала), выбрав для него место неподалеку от сожженного Никольско-Сердовольского погоста (в районе теперешней деревеньки Рантуэ и старого «Николы. – В.С.), в северо-восточной части залива Ляппяярви, по-видимому, там, где ранее находилась одна из деревень погоста… Многочисленные войны ХУ1-ХУ11 вв. уничтожили возможные документы, способные подтвердить или опровергнуть это предположение» (В.Р. Рывкин).
Главная заслуга в его возникновении – виднейшего государственного деятеля Швеции Питера Брахе (Браге), и недаром много позже его имя станет носить улочка, на которой сейчас стоят здания Сбербанка и Администрации местного самоуправления мэрии, горсовета).
И уже в 1643 году генерал-губернатор Ингерманландии и Кексгольма Эрик Гюлленстерн составил схематический чертеж новогорода, умещенного на малом мыску-полуостровке Келломаниеми (до района теперешних ДЮСШ по академической гребле или гостиницы «Каунис»? и АТП). Тот чертеж и можно назвать первым генеральным планом нашего города, тогда носившем свое шведское имя Сордавалла (Сордавала? Сордвалла?).
Однако оценить этот «генплан» специалистам не удалось, ибо он так и не попал на глаза современным исследователям, затерялся в истории. Можно отметить лишь отдельные архитектурные частности того времени.
Например, при образовании Сортавальского графства в 1651 году «Административный центр графства вначале находился в самом городе, в здании напротив рынка (где-то в районе развилки улиц Ленина и Комсомольской. – В.С.), в котором еще в 1697 году проводились заседания городского суда. После войны 1656-1658 годов административным центром графства стал построенный на другой стороне Ваккосалми дворец, где в октябре 1661 года могли провести народное собрание графства… Энберг (арендатор; после «отмены» графства. – В.С.) перевел дворец из Ваккосалми на другую сторону Лийккола к церкви, поскольку прежнее место было болотистым и даже скотине воду нужно было доставлять издалека» («История…» 1970 года).
И две самые старые – из сохранившихся – карт города и его ближних окрестностей были составлены в 1697 году шведским землемером Эриком Белингом (Белингоя). Их подлинники хранятся в Стокгольме. Согласно им, очертания местности изрядно отличаются от нынешних. Например, теперешняя центральная часть города тогда была с трех сторон окружена водой, так как современно болото Тухкалампи (с дамбой), отсеченное от породившей его Ладоги насыпью «железки», в те годы имело свободную протоку, соединявшую его с заливом Вакко. Или иное. На южной оконечности «городского» полуострова был отмечен не один, как теперь, «пристанской», а два мыса. Залив между ними – Болининлахти (в переводе ?????), в конце Х1Х века, в связи со строительством пристанской железнодорожной ветки, засыпали (территория от недавних складов «Заготзерна» до современного АТП. – В.С.), что «подтверждается данными инженерных и геологических изысканий, выполненных при разработке ПДП (проекта детальной планировки 1982 года. – В.С.) центра г. Сортавала» (В.Р. Рывкин). Мыс Келломаниеми обозначался как занятый участками горожан, а юго-восточный (второй) мыс Кирккониеми (Церковный) имел, согласно того плана, лютеранскую кирху-кирку и отдельно стоящую – ближе к нынешней площади Кирова – колокольню.
Итак, площадь города составляла «8,5 гектара и включала 100 земельных участков» (И. Борисов). Несколько лирическая оценка планировки города, сдобренная картинами нравов, которую дает автор первой «Истории г.Сортавала» (1932) У. Карттунен (переводчик – сортавальский музейщик Э. Кяхконен): «В 1688 году землемером Ингерманландии и Кексгольмской губернии назначается Эрик Белинг, которому особо вменяется в обязанность ознакомиться с местным диалектом языка (надо полагать, с собственно карельским языком, который финны и сейчас считают диалектом своего. – В.С.). По указанию главного картографа конторы (? – В.С.) он в 1697 году изготовил карту г. Сортавала и ближайших окрестностей. Карта красиво оформлена, раскрашена, с пояснительными текстами, содержит имена владельцев участков, береговых складов и сараев, близлежащих посевных полей… принадлежащих городу островов…
Тесную территорию города (от берега примерно до теперешней главной площади) надвое делила идущая с запада на восток улица Суури Кирккокату (примерно по линии современной улицы Суворова, но с выходом к воде «около Дома офицеров». – В.С.). На южной половине находились 5 кварталов и 34 участка жилых домов, на северной – 5 кварталов и 46 жилых домов… На берегу (возле теперешней пристани. – В.С.) был городской рынок и вокруг него 3 квартала и 22 участка (суммарно 102 строения. – В.С.). Кроме того, на берегу, частично на суше и частично в воде стояло 36 сараев (лобазы). На окраине города (то есть начиная от современных площади Кирова, почты и т.д. – В.С.) находились огороды, где горожане имели маленькие участки для выращивания капусты. Между городом и огородами протекал небольшой ручей, впадавший в залив (протекал примерно «в створе» нынешней улицы Октябрьской и впадал в районе нынешней улицы Чкалова. – В.С.). В восточном конце главной улицы через ручей был перекинут мостик, ведущий к церкви. В то время улица не имела названия, и получила его только в 1820 году.
Дома строились без единого проекта, отапливались по-черному, для освещения пользовались лучиной. В 1680 году Матти Аутконен (один из горожан? – В.С.) не смог найти кирпича и печника и устроить в своем доме печь с трубой, как подобает городскому буржуа. Так как каменных фундаментов не делали, то окна находились низко, и прохожий с улицы мог разговаривать с хозяевами, не заходя в дом.
У многих горожан были бани, которые использовались не только для мытья, но и для других хозяйственных нужд – сушки льна, выращивания рассады и т.д. Упоминается о существовании на территории усадьбы (? – В.С.) около рынка – каменного погреба.
Весной жителям напоминали, чтобы они с пользой использовали светлое время суток, а при стирке на берегу были осторожны с огнем, чтобы не зажечь береговые строения. Каждый хозяин был обязан иметь на дворе или крыше ушат с водой для тушения пожара, ведро, топор, кирку и лестницу длиной в три сажени (о «пожарных» делах – чуть позже. – В.С.)».
И, напротив, чуть суховатая по стилю (профессия) характеристика строго лишь самого «генплана», данная нашим В.Р. Рывкиным в его статье «Формирование и развитие исторического центра города Сортавала»: «Планировка города представляла собой упорядоченную систему с сеткой пересекающихся под прямым углом шести улиц. Четыре улицы, следуя характеру рельефа, опускались к заливу Ляппяярви в меридиональном направлении. В их трассировке нет геометрической жесткости, свободно прорисованы и усадебные наделы кварталов. Среди меридиональных улиц восточную (прародительница Турункату-Комсомольской. – В.С.), видимо, можно считать главной (в отличие от «финской» широтной «Суворова-Кирккокату»! – В.С.), учитывая ее роль в городской структуре: улица выходила к берегу залива, где находилась единственная в городе торговая площадь… Вторая широтная улица («финская» Суури Кирккокату-Суворова. – В.С.) трактована как основная, что подчеркивалось ее центральным положением в городском плане и большей, чем у остальных, шириной.
Природная ситуация определила выбор места для создания городской доминанты: на высоком восточном мысу был поставлен акцентный объем- церковь, замыкающая перспективу основной широтной улицы. Церковь окружала ограда, своими очертаниями отвечающая форме занимаемой площадки».
Время сооружения называемой кирхи специалисты отнесли к миру после русско-шведской войны 1656-1658 годов, во время которой русскими войсками была сожжена первая лютеранская церковь края «в Хелюле», а точнее, для моих современников – на речном склоне сегодняшнего «поселка Тельмана» (почему в кавычках? смотри в топонимической главе), в виду скалы Паасо: сейчас на ее месте – установленный «при финнах» каменный памятник в квадратной каменной же ограде с воротцами в сторону шоссе.
Городская же кирха, стоявшая на высоком, в отличие от «пристанского», мысу (место, ныне занятое православной Иоанновской церковью у «дома Форда»), служила и «своеобразным маяком для судов, проходящих по проливу между островом Риеккалансаари и материком»: Сорд(а)валла-Сердоболь и рос-то как именно торговый центр («Начало сухопутного…») Возможно, если шведы в ходе только что отгремевшей войны не сожгли в отместку старого, тогда единственного, Николу, кирха служила и своего рода духовным противовесом местному центру православия: обе они переглядывались через неширокий, для обеих родной, залив!
«Около рынка (участок №81) находилось административное здание времен графства, поставленное на каменном подвале; в1697 году им владели наследники бургомистра Иоанна Метхерина, – еще одно сообщение «Истории…» 1970 года. – На берегу, частично в воде, стояли 36 береговых амбаров. Подальше, у Тиекансаари (? – В.С.), на месте якорной стоянки барж находились, должно быть, смоляные амбары горожан…
Состояние улиц было плохим. В 1675 году каждому горожанину приказали положить у своих домов балки, чтобы весной и осенью (распутица. – В.С.) люди могли ходить, но в 1684 году еще поступали жалобы на плохое состояние улиц: вода с них почти затекала вовнутрь домов».
Амбары-сараи-лобазы, стоящие на сваях вплоть до современного нам моста, исчезли с городских схем только в Х1Х веке, с развитием сухопутного транспорта, а все 13 участков-кварталов уместились на территории, ограниченной приблизительно нынешними улицами Карельской, Чкалова и южной гранью площади Кирова. Короче, как кратко и точно выразился один из специалистов, именно в 1697 году «определился участок, сохранивший до нашего времени рисунок уличной сети».
Растительностью, согласно плана-карты, заняты были только три места, при этом одно – хребет «горы игрищ» Кисамяки «вдоль» нынешней улицы Гагарина (Школьной) вплоть до берега Тухкалампи, а другое – примерно там, где теперь стоит православная Никольская церковь и где тогда был указан район русского некрополя: «Из карты 1697 года видно, что на окраине города, на месте улицы Яннексенкату (1930-х годов), между Йоханнескату и Большой садовой улиц, находилось русское кладбище».
Город был одноэтажным. «Теснота городской территории, конечно, создавала неудобства. В 1685 году город направил своих представителей к генерал-губернатору и одним из пунктов прошения была просьба о расширении городской территории для создания новых участков и увеличении огородов». Но…
(продолжение следует)