Владимир СУДАКОВ (Петрозаводск) " СЕРДОБОЛЬ – СЕРДЦЕ БОЛИТ… (исторические и культурологические очерки по Северному Приладожью)" - часть 2-ая.

ПОМЕЩИКИ «ПОЛКА ЛЕВОЙ РУКИ»

 

С подчинением Новгородской республики Москве многие ее земли стали государственны­ми, или великокняжескими, как тогда говорили. «Въ Сердовольскомъ же погосте Великого Князя волость оброчная Китяга (Китее. - В.С.) надъ Китяжскимъ озеромъ на Неметцкомъ рубеже, что была за Влад(ы)кою.

А ся волость придана г.Кореле наместникомъ всемъ опричь обежные дани», - строки из Писцовой книги Водской пяти­ны (1500), из ее пятой «главки» под названием «Погостъ Никольской Сердовольской», которые следуют сразу же за обычным для начала каж­дой «погостской» части: «На погосте церковь...»

Далее в тексте книги так и мелькает: «Вели­кого Князя волости, что живутъ за наместники за Корельскими изъ старины. Перевара Островская. Деревня Лубасовской наволокъ у Заечья озера (Янисъярви. - В.С.). Исачько Кириловъ; лукъ...», а также - «Лоималасъ, Суистамо, Кересюрья, Алатосъ, Имбилакша, Сумера, Ругоярва, Долгий берег, Тулоля меньшая и большая... перевара Рекальская... Деревня Нинисюрья у Заечья озе­ра... перевара Лахтиньская...», в которой среди прочих деревень - 2-дворка Вярчела-Вяртсиля, где «вопче съ Валамскихъ монастеремъ, Вели­кого Князя хрестьян: Васько да Онтушко Онанкины, Микифорикъ Иевковъ; три лука...» «Въ Сердовольскомъ же погосте Великого Князя чернокунцы, что были за Владыкою, а ныняче ихъ Князь Велики придалъ наместнику жъ Корельс-кому... купцы, а живут на Великаго Князя зем­ле... волости монастырские (Волость Спаская Валамскаго монастыря въ Сердоволи)...»

В январе 1480 года было объявлено об от­крытии в Новгороде заговора. «Вслед за тем бо­лее тысячи семей купеческих и детей боярских выслано было и поселено в Переяславле, Вла­димире, Юрьеве, Муроме, Ростове, Костроме, Нижнем Новгороде, - пишет Н.И. Костомаров («Русская история в жизнеописаниях»). - Через несколько дней после того московское войско погнало более 7 тысяч семей из Новгорода в московскую землю. Все недвижимое и движимое имущество переселяемых сделалось достояни­ем великого князя. Многие из сосланных умерли на дороге, так как их погнали зимой, не давали собраться; оставшихся в живых расселили по разным посадам и городам; новгородским детям боярским давали поместья, а вместо них посе­ляли в новгородскую землю москвичей».

Согласно исследованию Г.П. Смолицкой и М.В. Горбаневской «Топонимия Москвы» (Москва, 1982), те из «житьих людей» новгородцев и пско­витян, кто был определен на проживание в столи­цу (точнее, на тогдашнюю ее окраину), осели, судя по всему, в районе нынешней Лубянки. Во всяком случае, некоторые топонимисты в этом почти уве­рены: во-первых, в древнем Новгороде существо­вала улица Лубяница, или Лубянка - вынужден­ные переселенцы с берегов Волхова перенесли родное название сюда; во-вторых, близ Лубянс­кой площади стояла церковь Св. Софии (главный храм милой отчины), а, в-третьих, «церковь Вве­дения, находившаяся на углу Б.Лубянки и Кузнец­кого моста, носила название «во Псковичах».

Был в действительности тот заговор или нет, не все историки едины во мнении, но что непре­ложно: этим действием Иван III пресекал всякую возможность подобного заговора, рассеяв потен­циальных противников, а заодно став владель­цем, в частности, пограничной земли. Здесь он смог разместить надежные воинские силы, кста­ти, проведя и военную реформу.

В связи с этой реформой царь поселил в Водской пятине и новых хозяев земли. По­явление конкретно помещиков здесь разъясняет А.Ю.Жуков: «Вместо владычных уп­равленцев и новгородских вотчинников в Пере­днюю Корелу Иван III распорядился отослать военных, для обеспечения которых выделили все здешние бывшие приграничные вотчины новго­родцев... На языке того времени, военных «испомещали», и поэтому они стали называться по­мещиками, Земли-поместья остались в собствен­ности государя, но часть налогов под названием «доход» жители поместий стали выплачивать новым господам... Помещики, своеземцы (былая корельская знать, наследственные собственни­ки. - В.С.) и гарнизон г.Корелы составили вспо­могательный «полк левой руки» на возможном северо-западном театре военных действий (ос­новные силы Новгородской земли - «большой полк» и «полк правой руки» - состояли из много­численных помещиков центральных районов Новгородчины и гарнизона Новгорода)».

 

НАМЕСТНИЧЬИ И ЧЕРНОКУННЫЕ, СВОЕЗЕМСКИЕ И ПОМЕЩИЧЬИ...

 

      О чем говорит этот заголовок? О том, кто (кре­стьяне, чернокунцы, купцы) на чьей земле жил-хозяйствовал в домосковское время и на чьей обитают теперь: на своей, за наместником, на монастырской, на Великого Князя Ивана III? Ог­рубляя вопрос - о землевладельцах обширной тогда (от острова Тулолансаари до Китее, Суоярви и Питкяранты) территории Никольско-Сердобольского погоста. Да и всего Северного Приладожья, ибо следующая, шестая, «главка» Пис­цовой книги Водской пятины (1500) «Погость Ильинской Иломанской» полна теми же помета­ми: «Великаго Князя деревни оброчные Казимировские. Придана наместнику жъ...», «Великаго Князя волость Мегриярва под Севериком надъ озером надъ Мегриярвомъ, что была за Влады­кою...» И так — по всем погостам Корельского  уезда. Впрочем, так — да не совсем так: в иных местах система землевладения несколько отли­чалась от ситуации в собственно Северном Приладожье. И тут проще опереться на исследова­ние И.А. Черняковой «Карелия на переломе эпох (очерки социальной и аграрной истории XVII века)», Петрозаводск, 1998), проанализировав­шей эту писцовую книгу. Опереться, где прямо цитируя ее работу, где пересказывая, попутно и дополняя примерами «от себя».

«В северной части Приладожья преоблада­ли наместничьи земли (земли Корельского наместника Великого Князя. — В.С.), так, что в Кирьяжском и Сердовольском погостах их доля дос­тигала 2/3. А земли чернокунцев (свободные крестьяне, некогда платившие дань «черными ку­нами», первоначально, видимо, куницами, по­зднее - просто любыми мехами, а также деньга­ми и хлебом) — в Кирьяжском, Иломанском и Сердовольском погостах им принадлежало от 1/5 до 2/3 территории». В Соломенском же погосте главным землевладельцем был Новгородский архиепископ, за которым в уезде числилось около 950 дворов, или приблизительно треть всех крестьянских хозяйств. Вообще более 50 процентов наместничьих земель Водской пятины (1490 обеж из 2120), отмечает исследовательница, находилось именно в Корельском уезде.           

Чернокунцы в XV - начале XVI века владели, 1 в частности: в Сердовольском погосте -1/5 всех » пашенных земель (Китее, Суйстамо и Суоярви), с в Иломанском — 2/3 (Пялкъярви). И так продолжалось до 1570-х годов. Существовала и такая категория хозяев как своеземцы, которых в Ко-рельском уезде в последней трети XV века или непосредственно перед «переписью» 1500 года было не менее 50 родов. Были в уезде - после присоединения Новгорода к Москве - и свои по­мещики: Денис, Заня и Лев Савины, которые имели в Городенском, Сакульском и Ровдужском погостах 64 двора (122 человека, 103 обжи); «Давыд сын Путятина» - 14 дворов (28 человек, 22 обжи) в тех же погостах, а также «Ондрей сын Пушкина» — 16 дворов (28 человек, 28 обеж) в погостах Сакульском и Ровдужском. Но это, как видим, в более южных от Северного Приладожья землях.

Коротко остановимся на имени «Ондрея сына Пушкина». Да, то были представители рода на­шего национального гения, поэта Александра Сергеевича Пушкина, предок которого Гаврила Алексич служил России «мышцей бранной» еще в знаменитой Невской битве 1240 года: «Род Пушкиных, как известно, ведет свое начало от некоего Радши (Ратши), полное имя которого - Ратибор, либо Ратмир, либо Ростислав - указы­вает на его славянское происхождение... Около 1339 года, как сообщают летописи, Ратшичи пе­решли на службу к московским князьям, но пос­ле падения Великого Новгорода 30 семей их по­томков по велению Иоанна III были переселены на новгородские земли для охраны рубежей Рус­ского государства» (А.П.Тихонова, «Род Пушки­ных в истории Приозерска» // «Вуокса», Вып.1-й, 2-е изд., испр. и доп., Приозерск, 2000). Име­ют прямое отношение к Приладожью, тем более один напрямую к Северному, и два других Пуш­кина - Иван Михайлович («Большой») и Петр Михайлович (по прозвищу Желтоух). Первый в 1574-1583 годах служил ловчим при Иване Гроз­ном, участвовал в Ливонской войне, при Борисе Годунове был сослан в Сибирь и при Василии Шуйском возвращен в Москву. Он вместе с епис­копом Сильвестром был организатором оборо­ны Корелы в 1610 году. А второй с 5 апреля 1656 года служил воеводой в Олонце, и войско имен­но под его началом взяло тогда Сердоболь и вело осаду Корелы-Кексгольма!

Кстати, сам Александр Сергеевич, к сожале­нию для нас, вел происхождение не от новгород­ской, самой бедной, ветви этого рода, а от бога­той московской, но - имя Пушкина и история на­шей отчины!..

До «московских» времен в Корельском уезде имелось 8 семейств землевладельцев-бояр. Как пишет И.А. Чернякова, «все боярские земли нов­городских времен оказались весьма компактно сконцентрированы всего в трех погостах так назы­ваемой Передней Корелы — Ровдужском, Сакуль­ском и Городенском. Исключением предстает лишь небольшая волостка из 9 крестьянских дво­ров (17 человек, 17 обеж. - В.С.) - крошечное вкрап­ление в массиве земель Владыки Новгородского — в южной части Задней Корелы, Салминском по­госте, на восточном берегу Ладожского озера. Принадлежала она одной из богатейших вотчинництого времени - боярыне Наста­сье, вдове посадника Ивана Григорьеви­ча из знаменитого рода Захарьиничей...» Но «в 1483 году «Настасью славную и богатую поймав разграби» («Софийская летопись».- В.С.), то есть конфисковал царь».

Историк С. Гадзяцкий отмечал, что чем север­нее погост, тем меньше было тогда земель круп­ных землевладельцев, а в самых северных (Сердовольском, Иломанском и Соломенском) круп­ных светских вотчинников вообще либо вовсе не имелось, либо они владели по 4-6 обеж на по­гост. Иломанский и Сердовольский погосты по­чти целиком находились в руках Владыки. Свое­земцы проживали в основном (три четверти всех земель) — в южных погостах Корельского уезда и в северных погостах Ореховского.

 

...И «СОКОЛЬНИЧЬЯ» ПЕРЕВАРА

 

      Теперь очередь обратиться к исследованию архимандрита Сергия «Черты церковно-приходскаго и монастырскаго быта в писцовой книге Водской пятины 1500 года (в связи с общими ус­ловиями жизни», Санкт-Петербург, 1905), который самым подробнейшим образом проанализировал количественную и прочую фактуру сведений, донесенных до нас царскими писцами. Чьи де­ревни Корельского уезда по «новому письму» были взяты на Великого Князя»? Всего, скрупу­лезно подсчитал автор, 128 дворов (187 человек, 157,5 обеж), в том числе (в североладожских по­гостах): в Кирьяжском — земли некоего Казими­ра (31 двор, 41 человек, 41 обжа) и в Соломенс­ком - те, «что были за Владыкою» (20 дворов, 30 человек, 30 обеж).

Земли за наместником, отданные ему «в корм» (земля - государева, а доход с нее — конкретному владельцу-пользователю, то есть, в данном случае, Корельскому наместнику кня­зя). «Корм взыскивался, — отмечал архиманд­рит, - на три праздника, то есть на Рождество Христово, Велик день (Пасху) и Петров день». Так вот, наместник имел 9 дворов в Городенском погосте, 2 — в Ровдужском, 51 - в Сердовольском, 56 — в Иломанском и 290 — в Соло­менском. Итого 408 дворов, 438 человек и 637,5 лука. Долю Сердовольского и Соломенского погостов нетрудно вычислить.

Дополнительно к этому за Корельским намес­тником числилось в переварах: в Кирьяжском по­госте — 709 дворов, 798 человек и 794 лука в де­сяти переварах (Куллаской, Петкольской, Кирьяш-ской, Очелашской, Кезвелашской, Соральской; Островской и Кокольской. Конкретно деревни в Кокольской переваре - Кокола, Ванила, Вияла, Пирола, На Тюрье (целых две с одним именем), Ругоярва, На Равде, Заречье и Лядина: любопыт­ное сочетание русских и карельских названий.

Автор расшифровывает и особенность дани с одной из перевар: «Да в той же переваре (Со­ральской. - В.С.)... были сокольники (люди, отлав­ливавшие и воспитывавшие охотничьих соколов. — В.С.), а шло с них наместнику два сокола (зна­менитая русская соколиная охота! Былая Соколь-ничья слобода в столице, ныне парк Сокольники в Москве! - В.С.), и ныне те хрестьяне сокольники приписаны в перевару, и им наместнику соколов I не платити, тянути им... с хрестьяны... пошлины во все». Сорола - нынешний остров чуть южнее Лахденпохьи! Ныне дачное место.

Какие «пошлины во все»? Сергий приводит и примерный перечень того, чем можно было заплатить налог, и приблизительную стоимость некоторых из них. Лен - измерялся в пятках и горстях, при этом один пяток стоил 5 денег, или изделия из него — пасма, пряжа, утиральники > (бытовые полотенца) и убрусы (полотенца торжественные, например, для украшения икон), а с также полотно (единица измерения — локоть); л шерсть (руна), боран (4 деньги), боранья лопатка (0,5 деньги), овчина (2 деньги), полть или полоть мяса (7 денег), лопатка говяжья, свиные головы и мясные окорока (попона), масло коровье (ставец и блюдо), сыр (1 деньга), сметана, солод с и пиво (бочка, стоившая 1 гривну, а также насадок и ведро), соль (ставец), железо (крица и прут), ( сено (воз, 1 гривна), дрова (воз, сажень). Среди товаров для выплаты дани также яйца (100 штук приравнивались к 3 деньгам), хлеб (1 деньга), отдельно колач (тоже 1 деньга) и коврига. Ну и, конечно, «дары» природы - брусника, белы или белки (по 2 деньги), сиги свежие (измерялись штуками) и соленые (бочками), заецы (Заечье озеро, заец! так что зря мы смеялись над Вол­ком в мультипликационном фильме «Ну, пого­ди!», не так все просто в русском языке), лососи и ерши (последние подсчитывались, понятно, тысячами и какими-то лыками). В тех же едини­цах измерялась и некая «курва»: корюшка?

А церковь «Рождества Пречистыя Кирьяшскаго погоста владела здесь же деревней Рагола, в которой был 1 двор (1 человек, 1 лук)... Дохода попу треть из хлеба». Общее заключение архимандри­та Сергия на згу тему: в Водской пятине 168 посе­лений с названием «сельцо» (от 1 до 50 дворов) -в большинстве поместные, где живет помещик или «человек его». При этом в Корельском уезде толь­ко одно сельцо на все его 954 селения.

Со времени прошлой «переписи» деревня «Палки же Горы... по новому письму отдано к Яму к Пялкигорскому ямщиком», а прежний хозяин земель в деревнях (целиком) Гелмела, Пенцово на Угониме (Уукуниеми), Тормоза и отдельных хозяйств в деревнях Каболакше и Пеяле, этот хозяин - «Иоана Предтечи монастырь из г.Корелы, с устья реки Узервы в настоящее время не существует». Среди монастырских хозяев, кро­ме Валаамского (конкретно в Сердобольском погосте) - в деревнях Имбилакша, В Усских, Парола, Тулола Меньшая, Под Лигуевым Городком, Лепесурья, Вярчела и Ригоярви-Руокоярви, На Масельском острову-Мякисало и еще в двух де­сятках селений - суммарно 52 двора; кроме того землевладельцем был и «Пречистые Коневский (по писцовой книге «Корельский». — В.С.) мона­стырь». Который «по количеству принадлежащих ему земель в уездах Ореховском и Корельском - ...один из наиболее богатых новгородских мо­настырей. Его обжи мы видим в 8 погостах - Корбосельском, Келтушском, Городенском (Оре­ховского), Сакульском, Ровдужском и Кирьяжском (Корельского уезда) и других погостах.

Короче, в Сердобольском погосте: за намест­ником — «переданные им из оброчных 72 лука, быв­шие за ними «из старины» перевары (речь о них уже шла), или 749 дворов, 1006 человек и столько же луков, монастырских — 24 двора (39 человек и луков), купеческих, соответственно, 24 и 39.

В середине XVI века вотчинники в корельских погостах — те же князья Путятины, в 1571 году — они же, а еще Мещерские, Пушкины, Нелюдинские, Головкины, Обольяновы... В 1569 году в Корельском уезде помещичья земля в 27 поместьях, 37 волостках составляла 275 обеж (20,4 процента; много менее, чем в других уез­дах, где ее было от 81 до 97,6 процента при «среднепятинном» показателе в 71 процент), своеземческая - 392 обжи (29,3 процента, больше всех при среднем по пятине проценте - 71), монастыр­ская - 324 (24,2 процента, опять больше, чем где бы то ни было при среднем показателе в 10,6), владычной уже вовсе не имелось (только в Нов­городском уезде), а чернокунной, которая к тому времени осталась только в нашем уезде, — 348 обеж (26,1 процента). Всего из 5839 «пятинных» обеж 1339 (второе место после Новгородского уезда с его 2805 обжами).

Понимаю, читать эту цифирь тяжеловато. Пусть ее осилит особо увлекшийся, а другие мо­гут перескочить к цитате-дополнению А.Ю. Жуко­ва: «Город Корела был ... центром всего уезда, в котором до 1556 года размещалась резиденция наместников, дворы их тиунов и доводчиков, а с 1555 года - воевод...

По своему владельческому положению на­селение делилось на городское (в Кореле и Сванском Волочке) и сельское. По­давляющее большинство первого было тяглым, но имелись и обельные (не несущие государ­ственных повинностей) дворы земцев, городового приказчика, воротников, некоторых пушкарей и церковного клира Валаамского монастыря. Сель­ское население также было разнородно: чернокунские деревни были в Городенском и Ровдужском погостах, поместья князей и детей боярс­ких, а также своеземцев - во всех трех (имеется в виду Передняя Корела, южные районы Карель­ского перешейка. - В.С.). Большая часть поме­щиков и земцев имели в своих деревнях рези­денции («дворы») и пахали землю сами по себе, т.е. являлись мелкими феодалами...»

 

АРЕНДАТОР ДЕЛАГАРДИ

 

      «В мае 1587 года правители доносили швед­скому королю, что на местное население надеж­да плоха: они работают только в то время, пока освобождены от налога, а после этого срока убе­гают в Олонец или в другие места России. По­этому естественно, что в налоговых книгах этого периода очень много опустевших крестьянских дворов. В 1589 году в Сортавальском погосте было только 114 дворов, которые платили нало­ги, и 699 покинутых. Полностью опустевшими были Салминский погост, а также монастыри Валаам, Коневец и Менселя», - дает общую кар­тину положения в Северном Приладожье «Исто­рия Сортавалы» (1932). «Так, в 1590 году налоги с одного хозяйства поднялись до 1 /2-8 бочек жита и в 1591 -до 1 1/2 при традиционном количестве в 2-3 бочки. Свободными от податей были стано­вые приставы, постоялые дворы и солдатские усадьбы, сверх того назначали с каждого хозяй­ства поставки дров, сена и отработки... По коро­левскому распоряжению от 1592 года сверх того было назначено по 3 кувшина смолы, 3 локтя полотна и 6 эре с каждого двора.. В замковых списках (1613-1614 годы. — В.С.) обозначено получение с жителей 40-60 сушеных щук, — пи­шет исследователь Э.Кууйо в книге «Налогооб­ложение в Задней Карелии до 1710 года» (Хель­синки, 1959; перевод М.Пулькина: благодарю переводчика за возможность прочитать и исполь­зовать этот труд). — В целом отработок требовалось относительно мало: например, Куркийоки с 1588 года - 5-6 дней с дома и в 1590 году — 4 с дома. Потребность в отработках была в Кексгольме велика, но жителей завоеванных областей опасно было использовать на работе в крепос­ти. Поэтому часто сюда привлекались жители из других районов Финляндии...

Общий доход с Кексгольмской губернии был настолько мал, что его не хватало даже для снабжения гарнизона (Кексгольма. — В.С.), так что сюда приходилось доставлять налоги и из более удаленных мест. Поэтому правитель... губернии Хенрик Маттинсон Хуггут хотел орга­низовать налогообложение Кексгольмского лена повыгоднее для казны. В январе 1586 года он призвал крестьян из Рейсялы, Куркийоки, Сор­тавалы, Салми, Липери советоваться о новой налоговой системе. Он спросил у них, какой налог они платили во времена Великого князя (то есть при русских. - В.С.), но не достиг пол­ной ясности, поскольку получил разные ответы... Хуггуту кто-то сказал, что они платили по 20 «рублей с обжи, но крестьяне этого не подтвер­ждали. Боярин Зиминский (надо понимать, из числа тех русских землевладельцев, которые перешли в шведское подданство. - В.С.) прямо заявил крестьянам, что они платили Великому князю больше, чем утверждают».

«По заключенному 28. 7. 1618 года арендно­му договору полководец Яков де ла Гарди взял получение налогов с Кексгольмской и Пяхкинской («Ореховецкой». - В.С.) губерний на 6 лет, для чего он направил туда своих фогтов и слуг». В личное владение Делагарди (современное на­ писание. - В.С.) получил тогда же, в частности, 20 дворов в Хийтоле и 27 в Уусикюля, граф Арвид Виттенберг - Яккиму и еще 6 деревень, Генрих Кронштерн — 6 приходов с 869 крестьянскими и 67 бобыльскими дворами.           

«Яков де па Гарди получил, например, в отчет­ном году с 1. 9.1627 по 31. 9. 1628 с Китее денеж­ного налога - 608 рублей и приблизительно 735 бочек зерна, в Пялкъярви — 438 рублей и прибли­зительно 500 бочек, в Сортавале — 840 рублей и приблизительно 930 бочек, в Салми — 242 рубля и приблизительно 265 бочек и, наконец, в Суоярви, где собирали только деньги, — 220 рублей...

Мельничные деньги, размер выплат которых в разных приходах иногда различался, начали взимать с 1620 года. Кабацкие деньги, которые в период оккупации совершенно не упоминаются и которые были установлены арендатором на основании арендного договора, представлены уже в списках 1618 года, но, например, в 1618-1623 годах, так же, как таможенные доходы и право на участие в рыбной ловле в Тайпале, были сданы в аренду за 360 талеров Симо Игуселу, или Вясьме, тому самому человеку, который поз­же, в 1630-1640-е годы, сыграл важную роль в приобщении православных к лютеранству и ко­торый за свои заслуги получил впоследствии не­большое поместье в Куркийоки...»

«Из сохранившейся протокольной книги суда Кексгольмской губернии за 1625-1627 годы яв­ствует, что в этот период были затруднения в сборе налогов... В Тиурале (1624) некий кресть­янин ударил чиновника, производящего оценку подлежащего налогообложению имущества, фин­ским ножом. Уездный суд Пялкъярви-Суоярви обвинил тиуральского старосту Родиона Лобано­ва, точно так же, как фогта из северной части губернии привлекли за провинность двух брать­ев, тайно расчистивших участок земли...»

«Уже 4. 3. 1620 года губернатор... писал ко­ролю о тех отягощениях, с которыми связано гос­подство в губернии Якова де ла Гарди. Жителям необходимо было продавать лошадей и скот, что­бы заплатить налоги, и что они скоро будут вынуждены покинуть свои дома... Когда губернатор попытался получить сведения о годовом доходе Якова де ла Гарди у его фогтов и писарей, то они отказались об этом говорить. Эта молчаливость была вполне понятна, поскольку дела Гарди зак­лючил весьма выгодный для себя договор...

ТРИ ГРАФСТВА, ЧЕТЫРЕ БАРОНСТВА И ПРОСТО ИМЕНИЯ

 

      1651 год стал важной вехой в истории Кекс­гольмской губернии, поскольку именно тогда она на самом деле вышла из-под безраздельного гос­подства короны. До этого на территории север­ной части Кексгольмской губернии имелись лишь отдельные поместья — Родиона Лобанова, Симо Вясьмы и Ниило Толпы. Теперь здесь появилось четыре графства и три баронства, а прочие зем­ли были отнесены к числу фрельзов (помещичь­их владений. - В.С.}. Например, военный комис­сар Хенрик (Генрих. - В.С.) Кронштерн получил от казны в возмещение кредита Пялкьярви, Суоярви, Пиэлисъярви целиком, большую часть Иломантси и части Китее и Сортавальских приходов, которые он, впрочем, уже в следующем году про­дал графу Пиэлисъярвскому Питеру Брахе, по­лучившему от королевы разрешение расширить свое Каянское баронство...» (Э.Кууйо).

Со страниц другой книги этого автора стано­вится известно о существовании в то время, кро­ме Сортавальского графства, еще и салминского (владелец - К.Г. Врангель, в Салми стоял гарнизон из 30 человек; с 1668 года эти земли верну­лись в казну), Липерского и Китееского баронета. Имелись также - графства Куркийоки (от 60 до 132 обеж в разные годы) и Нююпори. Значились и королевские (от 0,5 обеж в 1655 году до 1,5 в 1687) и некий «конный крестьянин» (Э.Кууйо).

Отдельные имения - Ларса Флеминга в Ки­тее (по крайней мере существовало в 1652-1654 годах}, Рехбиндера, Р.Лобанова... Имением Р.Ло­банова (10 дворов, до 3 обеж) в 1673 году стал владеть профессор Андерс Линдеман, а имени­ем С.Вясьмы (7 дворов, до 3 обеж) - полковник-лейтенант (так!) Йохан Розенкрёэль, затем пол­ковник-лейтенант Петер. Среди прочих владель­цев в Задней Карелии — генерал-губернатор ЙоханТаубе(10,5обеж}, резидент (?) Ю.Снойльски (7,5 обеж), лейтенант-полковник (и так!) Хен­рик Бок (до 7,5 обеж), Хенрик Фок и его жена Хебла в. Биркхольц (от 4 до 8,5 обеж), ротмистр Ивар Бёллиа (6 обеж), майор Андерс Фрасер (4 обжи). Позже в районе Куркийоки было поместье Крон-берга в Круунупори (последнее еще звали «граф­ством Круунупори в Куркийоки»), а в Уукуниеми — поместье Фитингхоффа (около 1680 года), ротмистра Бёлля, поместье Микли в 1662-1670 годы арендовал капитан Ларе Ерна.

«Вскоре после 1683 года в аренду была сда­на вся губерния, за исключением Салми, Суйстамо, Сортавалы и Тохмаярви, которые никто не хотел брать: их считали удаленными и располо­женными слишком близко к границе, и поэтому генерал-губернатор предложил смягчить условия арендного договора» (Э.Куууйо). В конце концов и их взяли в_аренду. В Куркийоки арендная пла­та с обжи составляла 32 талера серебром и 9 бочек жита, а в Китее и Липери, соответственно, по 22,5 и 10. Тут надо оговориться и о некоторых шведских единицах измерения.

 

МЕЛКИЕ АРЕНДАТОРЫ

 

      «В 1662 году, после передачи поместья Гарди в казну, началось дробление прихода Тиура-ла на мелкие части. Больше всех получил гене­рал-губернатор Тауве. Первые четыре года здесь управлял капитан Л.Ерн, допустивший при сбо­ре налогов многочисленные злоупотребления... В конце срока аренды началось сооружение усадьбы в Асила, жителей которого в 1668 году выслали прочь под угрозой наказания. Крестья­нам имения было приказано следующей весной доставить бревна для постройки усадьбы.

Во владении же резидента Ю.Снойльски арендатором был Йохан Метер. Очевидно, по этой причине (арендатор постоянно проживал, кажется, в Сортавале. — В.С.) усадьба здесь так и не была построена. В поместье коменданта Фока усадьбу сооружали в Мустоле, ротмистра Вёллиа - в Коукунниэми, а полковника-лейтенан­та Бока — в Кокколе. Сверх того требовались еще и разнообразные мелкие подношения. А та пара десятков крестьян, что не попала под власть по­мещиков, платила за каждый день отработок от­куп — по 4 медных талера...»

Имение барона К.Кронштерна в 1661 году получил в аренду лейтенант Яков Рууту, «у кото­рого было много проблем с запустевшими в годы войны деревнями (карелы «ушли в Русь и на се­вер. - В.С.), куда прибыли новые жители. В Мульоле (Китее) издавна имелась (в качестве усадь­бы? — В.С.) только скверная изба и гнилая изго­родь, и здесь Рууту построил двор... Бывший инспектором владений Кронштерна в 1669-1682 годах Симо Хоппенстонг и жил в этом дворе.

Имение Корнштерна понемногу распалось на малые части... Назад в казну была отдана часть, равная 2/11, которую затем передали в аренду фогту Томасу Паавонсону. Уже в 1670-х годах Кронштерн был вынужден отдать некоторые дворы в качестве уплаты долга, а в 1685 году он продал дворцовому советнику Бартольду Рууту деревни в Китее и сараи в Мульоле. Туут получил вскоре — поначалу в залог — дворы в Суоярви и Иломантси. Некоторые дворы в Суоярви также поменяли хозяев... Часть бывших земель Кронштерна была сдана арендаторам из Салми и Суйстамо...».

 

ДЕЛО К.САЛО

 

       «Во времена арендатора Столпа (1690-е годы. — В.С.) поместное хозяйство стало стре­мительно развиваться: от отработок больше не откупались деньгами, но с каждой оценочной го­ловы их требовалось шесть, с каждого двора в усадьбе — воз сена и «необходимое количество» дров. В 1697 году судья приговорил 16 жителей Пялкъярви — прежде всего Соанлахти — к штра­фу за отказ подвозить дрова и сено... Тот же су­дья требовал от крестьян Иломантси, Суоярви и Пялкъярви, чтобы те изготовляли упомянутые в арендном договоре Столпа нитки....

Изменения, связанные с возвратом в казну Салминского графства (1668), не были долго­временными, поскольку в 1668-1674 годах боль­шая часть Суйстамо была передана полковни­ку Александру Андерссону, лейтенанту Бенгту Андерссону, полковнику-лейтенанту Йохану Стаэлю фон Хольштейну и бургомистру Неванлинны Х.Пиперу. В 1680 году вдова полковника Йоакима фон Струкса Елизавет фон Сассен по­лучила несколько деревень.Вторая часть графства, Салминский приход, оказалась теперь у пограничного инспек­тора Арнандера... Наследники Андерссона (в 1675 году. - В.С.) отдали его имение в арен­ду на 3 года Нильсу Принтзу и после его смерти (вдова управляла имением до конца срока) на 6 лет - лейтенанту Симо Ерткену, во времена ко­торого положение крестьян значительно ухудши­лось... Ерткен задумал также организовать рыб­ные ловли и поэтому требовал от крестьян изго­товлять из конопли нити и мережи. Это он считал обычным для всех имений...

В период королевских арендаторов усадеб­ная система... расширила запашку и вследствие этого часто вступала в противоречие с интереса­ми крестьян. В 1694 году арендатор Йохан Метер просил уездный суд разграничить луга салминской усадьбы и подсеки крестьян. В 1689 году арен­датор владений Кронштерна Столп жаловался на крестьян из деревни Леппялахти прихода Пялкьярви, которые, как он утверждал, имеют дурную привычку отгораживать земли усадьбы и дерев­ни, захватывая их в свое владение. Таким обра­зом, лес, находящийся в общем пользовании, сильно сокращается и возможности приобрете­ния пастбищ для усадьбы также уменьшаются...

По данным многих частей северной облас­ти Кексгольмской губернии можно представить подробную картину этих... противоречий... В исторических работах, посвященных отдельным местностям, они всесторонне изучены, поэтому изберем только один пример - Кристиана Сало из Импилахти...

В 1687 году арендатору Салминского и Суйстамского погостов приграничному инспектору Арнандеру генерал-губернатор разрешил распро­странить арендные полномочия на суйстамские владения его зятя Кристиана Сало, который (в 1687 году. — В.С.) построил усадьбу в Импилах­ти... Прежде (крестьяне. — В.С.)... от сдачи сена могли откупиться небольшой денежной суммой, но теперь требовали само сено. Кроме того, раньше, до основания усадьбы, налоги собира­лись на основании приблизительных критериев, а теперь начали собирать точно в соответствии с хозяйством. Все крестьяне придерживались того мнения, что новая система является неза­конной. Только Сало успел обосноваться в Им­пилахти, как два крестьянина из погоста Суйстамо отправились в Кексгольм... жаловаться на него. Генерал-губернатор, конечно, их не принял, и они отправились с пустыми руками обратно. Один из них скрылся затем в лесу, но другой попал в руки Сало, который приказал его высечь и организовал прогон сквозь строй. Позднее Сало заявил, что наказание ведет к возможности избежать штрафа.

Этим дело, конечно, не закончилось. Осенью 1688 года в Импилахти прибыл капеллан Эрик Бархерус, посетивший местного ленсмана в момент, когда тот получил от фогта распоряжение позаботиться о том, чтобы пришедшие из Сортавальского погоста жалобщики и члены уездного суда этого же прихода отправились в Кексгольм, куда для изучения кроме прочих и этой жалобы прибыла комиссия надворного суда. Бархеус отправился показать послание пастору Пардануск, и тот скопировал его. Затем пастор отправился проповедовать в деревню Руокоярви. где он еще никогда не бывал... В самой проповеди не было ничего секретного, но после нее пастор огласил письмо. В следующую субботу крестьяне собра­ли совет и выбрали своими представителями вы-[неупомянутых кексгольмских ходоков. Сам арендатор в это время находился в Сортавале и не знал, что надо ехать в Кексгольм опровергать выдвинутые против него обвинения. Когда жалоб­щики вернулись из Кексгольма, Сало стал требовать от судьи, чтобы тот наказал их за несправедливые обвинения...

(Сало. - В.С.) требовал с каждого двора лиспунд льна, воз сена и сажень дров. Сало также требовал два дополнительных дня отработок, но он... брал и откуп житом... В параграфе третьем своей жалобы крестьяне обвинили Сало в том, что он отбирает у них семенное зерно и скот, Сало, конечно, категорически возражал: он забирал скот за долги и продавал его олонецким купцам, которым крестьяне продавали его и рань­ше. Прочие параграфы жалобы содержали толь­ко утверждение, что четверть бобылей отправи­лась в Россию на поиски, поскольку Сало требо­вал от них отработки и деньги с дыма в размере 50 процентов по отношению к налогу, вносимому крестьянами. Со своей стороны Сало подтверж­дал лишь уход бобылей. Раз они не могут «по­стоянно» вносить причитающееся, то он вынуж­ден был их изгнать. Хотя Бог наказал страну пло­хим годовым доходом, налог все равно должен быть уплачен...

Жителям Суйстамо осенью 1690 года удалось уговорить королевского писаря Томаса Паавонсона оценить их, но Сало отменил это решение и отправился сам, в сопровождении двух слуг, на оценку. В деревне Алатту крестьяне, по едино­душному решению, пытались сами выполнить эту работу и в деревне Керисюрья у оценщиков ук­рали лошадь. После 1691 года крестьяне проси­ли судью, чтобы только королевский представи­тель мог оценивать их...

Осенью 1690 года жители Суйстамо часто посылали представителей в Нарву... В Неванлинне побывали также «мирские посыльщики» из Керисюрья и, возможно, другие крестьяне арен­датора Сало...

Сало начал вести торговлю с купцами Неванлинны. Главным образом, он направлял туда смолу и масло. Эти продукты он получал отчас­ти со своих владений, но большую часть... дос­тавляли крестьяне в качестве уплаты налога. Вопрос о ценах также вызывал значительные противоречия... За лиспунд масла арендатор платил им 3 медных талера, тогда как горожане Сортавалы — 4. Арендатор Сортавальского при­хода Метер также платил только 3 талера медью. Смолу Сало покупал у крестьян по 2,5 талера за бочку. За эту цену, например, живущий в Ораваниеми, на берегу Янисьярви, Матти Холопайнен продал Сало 10 бочек смолы, которые Матти от­вез в Ляскеляйоки...

Сало усиленно выколачивал недоимки, на­пример, конфискуя крестьянское имущество. В частности, живший в Ууксувааре бродяга Йуно Матилайнен, который был должен Сало, однаж­ды зашел в некий кабак близ церкви в Импилахти. Пристав Сало увел его лошадь от кабака... Мужик отправился лично переговорить с Сало. Зайдя в помещение, он стал бить арендатора маленькой русской плеткой... Первая жалоба была написана в Суйстамо русским священни­ком, а другая - неким проходившим мимо сыном дьячка, имени которого крестьяне не знали...

Уже через год после появления Сало боль­шинство крестьян возненавидело его и не жела­ло платить ему налоги. В 1691 году они объясня­ли судье, что не желают видеть его арендатором просят назначить на его место другого....

Иногда арендаторы заставляли судью пре­следовать злобных насмешников. Например, мельник из Кирьявалы сказал Метеру: «Если бы король знал, арендатор не смог бы действо­вать». Некий крестьянин из деревни Питкяранта также не испытывал большого доверия к вер­ховной власти, а из Пиелисъярви ходили в Лап-пи к какому-то колдуну, чтобы тот наслал порчу на арендатора Энберга.

Во всех случаях духовенство защищало кре­стьян от нападок арендаторов, как, например, поп из Импилахти во время их конфликта с Сало. Пасторы Куркийоки, Сортавалы и Пиэлисьярви получали упреки за вмешательство в хозяйствен­ные вопросы. В какой мере противоречия между пасторами и арендаторами повлияли на неже­лание последних оплачивать из средств усадь­бы пасторские выплаты, решить невозможно...

      В первой половине XVII века вступили в силу распоряжения о разнообразных выпла­тах... Сверх того... отработочная система была заменена выкупом. Уже в 1660-х годах с оценочной головы требовалось внести 5 талеров медью, хотя имелись места, например, владения Х.Кронштерна, где довольствовались и 3 тале­рами. Когда во владении последнего, поданным 1680 года, собрались требовать по 5 талеров, это вызвало взрыв недовольства. В Суйстамо толь­ко в небольшом казенном имении выкуп состав­лял 1 талер серебром. Генерал-губернатор Сперлинг утверждал в 1684 году, что в северной час­ти Кексгольмской губернии «основная часть денежной суммы»... составляет 1 2/3 серебряного талера; выплаты, следовательно, не возросли.

В некоторых имениях довольствовались меньшим вознаграждением, например, в граф­стве Куркийоки, во владениях Таубё и Бока — по 1 1/3 серебряного талера со двора, но в других частях Северной Карелии — по 5 медных тале­ров «с каждого налогового манталя или с каждо­го мужика, отца или сына, но не с батрака»...

В середине 1660-х годов решили начать сбор ментальных денег и ментальным комиссаром был назначен Петтер Баббе, который отправил­ся в Заднюю Карелию составлять ментальные книги. Здесь его встретили столь сурово, что он начал опасаться за свою жизнь... Жители заяви­ли ему, что они не желают платить ментальные деньги, но пусть каждый год будут оценивать их самих, их прислугу (работников) и имущество на основании столь высоких такс, чтобы не возник­ло необходимости сверх того платить мантальные деньги. Комиссар попал в дурацкое положе­ние. Жители Кексгольмской губернии отправили двоих представителей в Стокгольм, где согласи­лись с их предложением.... Когда умер назначен­ный ментальным комиссаром инспектор из Тохмаярви Свен Стиль, то в течение длительного времени не назначали его преемника.

В 1690-х годах вновь начали обдумывать мантальную перепись, и в 1692 году ментальным ко­миссаром назначили прославившегося впослед­ствии Симо Аффлека. Он стел составлять мантальные книги, но из-за этого начались великие споры. Он получил право производить работы в 1697 году в южной части Кексгольмской губернии, но не в северной, где, по данным генерал-губернатора О.Веллингке, духовенство и ерендаторы воспротивились составлению ментальных списков. По мнению генерал-губернатора, Аффлек слишком  быстро отказался от этого замысле... на его место был назначен Карл Принтз, однако начавшаяся война заставила отказаться от данного плана.    

В 1702 году правительство пыталось обратить православных в лютеранскую веру, пообещав людям средних лет пожизненное освобождение от выплаты ментальных денег, а молодым -          до 30-летнего возраста. В Задней Карелии эта попытка не имела успеха, поскольку никто и не платил здесь ментальные деньги. 

 

ПЕРВЫЕ ПОДАРКИ

 

         Дворцовое ведомство сразу после заключе­ния Ништадского мира (1721) получило здесь до 20% территории, которая в 1786 году перешла в госказначеиское владение, а через одиннадцать лет — в ведение департамента уделов. Суммар­но это 56 тысяч десятин, свыше 4 тысяч кресть­ян (более 2 тысяч ревизских душ), 54 манталя в 143 гейматах или второе по величине русское вла­дение Выборгской губернии, уступавшее лишь имению Воронцовых. «Петром I и Екатериной I (родственники которой, в том числе и Скавронс-кие, по словам В.О.Ключевского, «струдом разыс­канные по литовским деревням крестьяне, осы­панные в Петербурге титулами, чинами и богат­ствами») поместья были предоставлены... гофмаршалу К.А.Нарышкину, генерал-фельдмар­шалам князю Н.И.Репнину (земли Никиты Ивано­вича были в Рауту. Здесь же и владения генерал-адъютанта Степана Лопухина. - В.С.) и графу Брю­су, вице-адмиралу Сиверсу, обер-коменданту г.Выборга генерал-майору И.Шувалову, генерал-лейтенанту В.Геннину и др. (в Пюхяярви — Мат­веевым и Салтыковым, государственному совет­нику Ивану Потемкину, а затем — князю Трубец­кому, получившему тут землю «в вечное и собственное управление». — В.С.)...»

В Сакколе; тайный советник граф Иван Алек­сеевич Мусин-Пушкин получил 17 июня 1713 года 91 двор. Это имение позже было взято в ведение Придворной конторы, но 3 декабря 1762 года вер­нулось наследникам графа Платона Алексеевича Мусина-Пушкина, брата первоначального вла­дельца, а впоследствии начались перепродажи этих земель. Здесь же 9 февраля 1716 года Валаамскому монастырю передали 107/8 сохи, 20 гей-     I матов, а 21 декабря 1732 года — еще 23 геймата.

Одним из первых «владельческих» указов, 22 июля 1711 года (и 8 марта 1714 года) поместьями в «лахденпохском» углу Северного Приладожья был пожалован полковник Вильгельм Геннин, а конкретно имением Азила или Асилан в Хийтоле (66 дворов плюс к ним 67 гейматов). В 1720 году имение взяли в казну, но 24 июля 1728 года оно было вновь возвращено владельцу и «осталось в потомстве». Однако в 1812 году наслед­ники полковника - Аксель, подполковник Филипп  и надворная советница Анна фон Геннины продали часть оного сердобольскому купцу Ситойну, часть - немдеману (?) Матсу Позо и содержателю гостиницы Иогану Карьялайнену. К.Крюйс, по разысканиям Л.Л. Нейкена, 8 декабря 1715 года стал хозяином 13 дворов в Куркийоки (по­зднее переданных Сестрорецкому оружейному за­воду), а 30 июня 1720 года ему и его жене в по­жизненное владение было подарено в Новой Кир­ке, согласно книге 1728 года — 240 гейматов (часть их потом отошла к тому же заводу) да на Епископ­ском острове, Бископсо - 6 гейматов. Итого 503 души. Имение Хатиалакс в той же Новой Кирке и 12 дворов в Бьорко 10 марта 1716 года обрел некий Петр Броссе. А в Хийтоле новым хозяином 58 дворов 13 февраля 1716 года стал петровс­кий медик Иоган Блуменстрост, который сделал научное обоснование ценности марциальных вод под Петрозаводском. Там же в Хийтоле, по рас­поряжению князя Меншикова, 32 двора получи­ли секретари Яков и Иван Веселовские, а 26 дво­ров — Михаиле и Степан Нестеровы.

Вице-адмирал Петр Иоган Сивере или Петер фон Сивере из рук Екатерины I получил 8 января и 7 февраля 1726 года суммарно 173 геймата и 28 бобыльских дворов в Тиурале (Хийтола). За долги имение было заложено барону М.Ф.Розе-ну и генерал-майору Алексею Копьеву. Последний за 3 тысячи рублей уступил свою долю аптекарю Доррендорфу, а часть сиверсовского имения вы­купили крестьяне. Интересно, что потомок этого датского (по происхождению) корабельного мас­тера, изобретатель русского оружия XIX века В.С.Барановский живал здесь и был похоронен в Кирко-Хийтоле, а недавно его внучка-норвежка Маргарет Григоркофф издала книгу «Имение на берегу Ладоги». Сиверса и сейчас финны помнят. Так, в одной из вышедших в 1998 году в Финлян­дии книг, в частности, о деревне Лаурала (Хийто­ла) сказано: «...относилась к пожалованным зем­лям, которые адмирал П. фон Сиэврес получил в 1726 году. Площадь имения - 700 га, из которых сад занимал 2 га. Двухэтажное главное здание было построено на берегу Ладожского озера в 1890 г. и отремонтировано в 1919 г... « И добавка, что адмиралу принадлежало также имение (де­ревня) Пукиниеми с угодьями в 760 га...

«Тайный Советник, Генерал Пленипотенциар, Кригс Комиссар (вон с каких времен у нас «комиссарят». - В.С.) Князь Яков Федорович Долго­рукий» одно время, до того, как там вновь был возрожден уничтоженный шведами монастырь, владел и островом Коневец, а 16 июня 1720 года стал хозяином 308 дворов в 23 яккимваарских деревнях, но указом от 3 января 1728 года это поместье отдали в столовое имение Великой Княжны Елизаветы Петровны. В Сердобольском уезде среди первых «петровских» владельцев — один из самых ближайших соратников импера­тора Я.В.Брюс.

Сенатор и генерал-фельдцехмейстер, или ге­нерал-фельдмаршал тремя указами 1721 и 1724 годов получил 207 дворов, а в 1728 году - еще 277 гейматов и вместе с ними — 90 бобылей и беззе­мельных переселенцев, но годом раньше второй «прирезки» к его имению (16 декабря 1727 года) часть прежних его «сортавальских «владений, а также 95 гейматов «в Импилаксе» и 84 в Суйстамо были переданы в столовое имение Петра II. Выходит, сердобольские крестьяне какое-то вре­мя кормили и императорскую семью. По смерти Петра II, 23 октября 1730 года, эти его вотчины (и рыбные ловли на Вуоксе, а также при устье Кюмени) поступили в ведение Александро-Невской лавры. Лавра владела ими свыше трех десятиле­тий, «дарственная» была отменена в 1764 году, и волости оставили во владении эконом-коллегии» («Карельская книга»). Указом от 1 августа 1765 года последовало распоряжение «повинности сдавать в Кесгольмский магазин».

 

В 1797 году волости «были провозглашены казенными землями», а рыбные ловли еще позднее попали в финскую казну. Ору­жейный завод в Сестрорецке-Раяйоки получил земли в Виролахти, Сяккиярви, Лапвеси и Кирву, откуда набирали необходимую предприятию ра­бочую силу. В 1720 году 20 дворов в Суоярви по­лучил полковник Илья Лутковский.

«Время мелких собственников кончалось — во второй половине столетия, как и во всей Рос­сии, в Старой Финляндии шло формирование дворянских латифундий, и здесь суммарно «было пожаловано 63 имения, и около 20 поместий вы­делялось величиной» (И.М.Бобович). Кроме тех, о ком уже сказано, и - баронов Фредериксов. «Основоположник семьи, Иван Юрьевич Фреде­рике, родом из архангельских купцов, своим выд­вижением и знатностью в значительной степе­ни обязан покровительству Орловых. По их хо­датайству Екатерина II в 1773 году присвоила Фредериксу титул барона «за прилагаемое им старание к лучшему распространению торгов­ли и оказанные многие услуги» Орловы же дос­тавили Фредериксу звание придворного банки­ра, обеспечившее ему... невероятные богатства. В 1774 г. барон И.Ю.Фредерике купил у графини Салтыковой в южнокексгольмском уезде Таубиловскую вотчину («Владельцы земель в Пюхяярви — поместье Таубила в конце столетия у ба­рона Фредрикциля». — «Карельская книга». — В.С.), перешедшую затем к его сыну А.И.Фреде­риксу, и там же приобрел Сорталахтинское име­ние, унаследованное другим его сыном П.И.Фредериксом» (И.М.Бобович).

 

ЧЕРНЫШЕВЫ, ВОРОНЦОВЫ, ОРЛОВЫ...

 

       Чернышевы... «Владения этого семейства, происходящего по отцовской линии от денщи­ка Петра I Григория Чернышева; с 1742 года графа, занимали, в виде огромного родового гнезда, значительную часть земель Выборгско­го уезда. И.Г. Чернышеву, генерал-фельдмар­шалу по флоту и в 1780-х годах вице-президен­ту адмиралтейств-коллегий, принадлежало имение, населенное 1250 финскими (вернее всего, карельскими и финскими. — В.С.) крес­тьянами и несколькими сотнями вывезенных из России крепостных». Как сообщает «Карельская книга», «Вялкъярви (имение Вейккола. - В.С.) и Муола были подарены полковнику Гри­горию Чернышеву, который в 1720-х годах пе­ревез (из Орловской губернии. - В.С.) в пусту­ющие дома Париккала, Кююрёля (Сувеноя. — В.С.) и Кангаспелло примерно две сотни кре­постных крестьян. Так среди финских поселе­ний Кююрёля возникло русское поселение».

«Старший из сыновей, П.Г. Чернышев, унас­ледовал имение отца, и с замужеством его дочерей список землевладельцев Старой Финляндии пополнился известными дворянскими фамилия­ ми Салтыковых и Голицыных. Дополнение Х.Сихво: «В Кююрёля (Красном Селе) был основан пра­вославный приход, который получил своего свя­щенника в 1765 году и церковь в 1803 году. Имение в 1801 году было продано государствен­ному советнику Богоевскому, построившему здесь великолепный особняк. В собственность Сестрорецкого оружейного завода Кююрёля пе­решло в результате торгов 1830 года... В результате переселения русские жители появились так­ же в деревне Райвола и на Сестрорецком... за­воде. Когда в 1800 году граф Иван Салтыков на  пожалованных ему в Линтуле землях открыл (в деревне Райвола)  железоделательное производ­ство, он перевез сюда из Орловской губернии 66 крепостных крестьян».

Владения Чернышевых переплетались с вла­дениями графов Шуваловых. Петровскому генерал-майору и первому обер-коменданту Выборга Ивану Шувалову еще в 1726 году были пожалованы «дворы и пустоши» в Выборгской провинции. Они перешли по наследству к графу А.И. Шувалову, а по смерти последнего - к его жене Е.Шуваловой, урожденной Чернышевой. В 1786 году Екатерина II особым указом добавила к владениям своей статс-дамы земли в Вильманстрандском и Кексгольмском уездах. Согласно данным IV ревизии 1782 года, все три урожден­ные Чернышевы стояли в списке землевладель­цев Старой Финляндии непосредственно за Во­ронцовыми и Орловыми».

Михаил, Роман и Иван Илларионовичи, три брата Воронцовых, были во второй половине сто­летия одними из самых богатых и влиятельных царедворцев, имея огромные земельные владе­ния. В том числе и в Северном Приладожье. По свидетельству историка К.Одрина, приведшего в своей книге «Покорение Финляндии» список зем­левладельцев, в «сведениях о некоторых име­ниях в Выборгской губернии, пожалованных раз­ным лицам, со времени покорения ее в 1710 году» (список №51), значителен. «Поручек лейб-компании, действительный камергер (потом го­сударственный канцлер и граф) Михаил Ларионович Воронцов», согласно именному указу от 11 июля и жалованной грамоте от 18 ноября 1743 года, получил в вечное потомственное владение «Собственные Ея Величества императрицы Ели­заветы Петровны имения в Кексгольмской про­винции, приходы Куркиекский (296 гейматов. -В.С.), Якимварский (несколько гейматов. — В.С.), Койтсанлакский, Париккала (186 гейматов, а сум­марно 790 дворов. - В.С.)». То есть «дщерь Петрова», императрица с 1741 года, передала гра­фу свое столовое (с 1728 года) имение.

М.И.Воронцов умер в 1767 году, и имение 15 февраля того же года перешло его вдове обер-гофмейстерине Анне Карловне (урожденной Скавронской, дочери старшего брата Екатерины I и графа Карла Самуиловича Скавронского) и к дочери Воронцова Анне Михайловне, в замужестве за тайным советником и камергером Александром Сергеевичем Строгановым (бароном первый из Строгановых, купец, стал в 1722 году). По смерти дочери (1769 год) «Анна Карловна хотела унаследовать все приладожское имение, но между нею и ее свояками, братьями Романом и Иваном Воронцовыми, возникла тяжба. Братья требовали свою долю, но дело проиграли, и име­ние еще долго оставалось в руках Скавронских», - исследует ситуацию Л. Л.Нейкен).

«В 1783 году огромные земли Скавронских-Воронцовой «были возвращены (куплены, — В.С.) в казну, но в 1797 году половину Яккимы и Куркийоки («Кроненбургское, Якимварское, Элисенварское и другие имения». — И.М.Бобович) перешли к сыну Романа графу Семену Воронцо­ву, чья дочь продала их графу Кушелеву-Безбородко» («Карельская книга»). Несколько иная вер­сия у Л.Л.Нейкена: «...весь Кроноборгский и по­ловина Яккимского округа были пожалованы племяннику прежнего владельца генералу от ин­фантерии и послу России в Лондоне (и в Вене­ции. — В.С.) графу Семену Романовичу Воронцо­ву (так он стал наикрупнейшим помещиком края, владея 60 тысячами десятин земли с 10 тысяча­ми крестьян. - В.С.). Вот почему в фонде Ворон­цовых оказался список "Топографического описа­ния Выборгского наместничества в 1786 г...»

Последним владельцем имения был граф А.А.Кушелев-Безбородко, сенатор (которого вслед за Меншиковым, Потемкиным и Суворо­вым,называли одним из крупнейших деятелей России начала XIX века. - В.С.), купивший его у дочери графа С.Р.Воронцова (леди Пемброк. -В.С.). Сенатор разделил свои владения на три части. Одну получила его дочь, другая поступи­ла в финскую казну (в 1776 году. — В.С.). А вот кроноборгскую часть, в которой по ревизии 1784 года числилось 272 геймата, приобрел надвор­ный советник фон Эттер. Имение же в Тервусе было получено капитаном Кочубеем, от которого оно уже в 1864 году за 58 тысяч рублей поступи­ло в финскую казну.

Потомки графов Воронцовых разбросаны по всему свету. Одна из них живет сей­час в Финляндии и около месяца назад (летом 1994 года. - В.С.) приезжала навестить имение своих российских предков».

Безбородко (1747-1799) происходил из мел­копоместного украинского дворянства (предок - казацкий старшина), но потом - граф, «свет­лейший князь, статс-секретарь и вице-канцлер, «обладатель несметных богатств, выгодно пре­умноженных аферами с винными откупами, ка­зенными подрядами и поставками. В руках по­рожденных матримональными связями новых семейных групп - графов Кушелевых-Безбородко, графов Мусиных-Пушкиных и князей Кочу­беев земельная собственность в Старой Фин­ляндии сохранялась до аграрной реформы 1860-1880-х годов, а частично даже до 1917 года» (И.М.Бобович).

17 февраля 1760 года 26 гейматов в Леппялахти и Рускеале в вечное потомственное вла­дение получил граф Бутурлин. «Старофинлянд­ская знать, отличившаяся в русско-шведской вой­не 1788-1790 годов, и высшее офицерство тоже имели здесь земельные владения: выборгские гу­бернаторы Н.Энгельгардт и генерал-аншеф П.Кашкин, предводитель выборгского дворянства коллежский советник В.Балясный, генерал-май­ор И.П.Сухтелен... и другие...» (И.М.Бобович). Н.Я,Озерецковский в своей книге 1792 года о поездке 1785 года сообщает подробнее: «Из сих погостов Сердобольский, часть Рускальского, Имбилацкий, Соярвский и Якимварский госуда­ревы, а прочие принадлежат разным помещикам, как-то большая часть Рускальского и весь Пелгиярвский (Пялкъярви. — В.С.) графу Бутурлину, Шуйстамский (Суйстамо. — В.С.) генерал-порутчику Кашкину, Салминский графам Орловым». Бутурлинские владения в 1813 году были прода­ны фрейлине императрицы Анне Орловой-Чесменской, тогда хозяйке земель в Суоярви и Корписельке.

Четыре брата Орловых, Алексей, Григорий, Иван и Федор, в 1760-1780-х годах имели вели­кое множество поместий, 45 тысяч крепостных крестьян и около 17 миллионов рублей в налич­ных деньгах и драгоценностях. В Северном Приладожье их владения начались с покупки. Пода­ренную в 1775 году управляющему Петергофским дворцовым хозяйством Арландеру и его дочери фон Штаккелберг волость Салми его на­следники «в 1771 году передали... Тартускому профессору Ю.Ю.Урсиниусу (Урсинусу. - В.С.). В результате банкротства последнего волость... купил (в 1777 году. — В.С.) за 91 500 рублей граф Григорий Орлов... Часть бутурлинских (из числа Суоярви, Корписельки, Леппялахти и деревни в Рускеале. - В.С.) поместий ввиду долгов была отобрана и передана в 1765 году - вначале гу­бернатору Е. Кошкину. В конце концов эти земли перешли графскому роду Орловых-Чесменских, которые стали таким образом владельцами ог­ромных территорий» («Карельская книга»).

Первоначально орловское владение, «Салминский погост с деревнями и угодьями» Екате­рина II «дополнила... щедрым подарком - Суоярвской лесной дачей. Суоярвско-Салминское имение было одним из крупнейших во всей Российской империи. После смерти Г.Г. Орлова (1734-1785. -В.С.) оно по разделу досталось его брату А.Г.Орлову-Чесменскому, а затем наследнице последнего графине А.А.Орловой-Чесменской. Управителем вотчины при Анне Алексеевне был сердобольский купец Федор Федорович Маковкин.

Генерал-аншеф Алексей Григорьевич Орлов (1737-1808) известен, кроме «воинских достоинств» (Чесменский!), еще и тем, что, выйдя в 1775 году в отставку, стал разводить лошадей и путем скрещивания арабской, фрисландской и английской пород вывел знаменитую в России породу орловских рысаков, а незадолго до смерти, в 1806-1807 годах, занимался организацией земского ополчения для отпора Наполеону. Этот Орлов был и хозяином реки Тохма, где стояло множество водяных мельниц (всего вокруг Сердоболя в конце XVIII века их насчитывалось полтора десятка, большая часть которых принадлежала графу), и самая крупная, орловская, стояла там, где ныне поселок Мюллюкюля (в пере­воде с финского Мельничная деревня). Он же имел чугунолитейный завод Анны в местечке Каратсалми (Суоярви), названный так, видимо, в честь своей дочери.

Историкам известно о вооруженных столкно­вениях крестьян с войсками в Салминской вотчи­не графини в 1805-1810 годах. Всего за эти годы на всей территории Старой Финляндии - в том числе и потому, что повсеместно количество рабочих дней по отработкам выросло с «сохи» с 60 до 326, -произошло 28 крестьянских выступлений...

«На пожалованных землях к этому времени проживало около 60 тысяч душ, то есть по край­ней мере 1/3 всех жителей Старой Финляндии», — итожит Х. Сихво. Он же приводит пример «пе­реходности» землевладения: «Сопротивление крестьян продолжалось... Вновь между крестья­нами и присланными войсками начались стыч­ки. В 1837 году в Сакколе, в начавшейся драке, которая последовала после наказания крестьян кнутом, один из них (Антги Репо) был убит казац­кой пикой. Ленсман В.А.Стрёмберг, под чьим на­чалом находился казак, был приговорен уездным судом к заточению «на хлеб и воду», позднее Абоским гофгерихтом - к смертной казни, но в итоге последовало высочайшее помилование... Беспорядки имели место также в Рауту и Салми. В последнем случае (1820 год) император встал на сторону крестьян, которые утверждали, что они приписаны к казне, а не к графу Орлову. Но наиболее серьезный оборот бунты приобрели в Салми в 1831 году, где местные крестьяне убили ленсмана Юрьё Нейглика».

И все же с «подарочными» поместьями надо было что-то делать. «Комитет по донационным землям под предводительством генерал-губер­натора Арсения Закревского представил в 1825 году предложения, которые взошедший на царский престол Николай I утвердил своим указом в 1826 году. Все пожалованные земли Старой Фин­ляндии были переведены в разряд фрельзовых, и сидевшие на них крестьяне становились арен­даторами (лампуоти). Крестьяне могли оставать­ся на своих старых землях в течение 10 лет, по истечении которых они должны были заключить с землевладельцами контракт, в противном слу­чае последние, начиная с 1837 года, имели без­раздельное право изгонять крестьян с участков или определять для них размер податей и отра­боток. Крестьянам на протяжении этого переход­ного времени предстояло доказать, что земля являлась их наследственным владением еще в начале XVIII века, то есть до того, как начались пожалования» (Х.Сихво).

 

(продолжение следует)