ПОЖАР 1903 ГОДА «КАМЕННЫЙ ВЕК»
«В 1901 году был создан еще один план застройки, в котором Сортавалу поделили на четыре городских района... Первый… находился на территории старой половины города и включал в себя ту часть, которая осталась на восточной стороне улицы Карельской… Второй район располагался также в старой половине – на западной стороне… Карельской… Кюмеля также делилась на две части.
Третий район охватывал семинарию и участок между (нею. – В.С.) и железной дорогой. Четвертый… размещался на западной стороне железной дороги. Четвертый… район в 1922 году был разделен надвое… Из нововведений («новых строительных правил, утвержденных Сенатом 5.10.1911 года». – В.С.)… Ширина тротуара должна быть равна одной шестой ширины улицы, а в местах возможного скопления народа (общественных местах) – 3,6 метра.Строительные правила предусматривали такие же, как и существовавшие ранее, ограничения по максимальной высоте строящихся зданий: деревянного дома – 7,2 метра. В общественных местах можно было строить каменные здания высотой не более 21 метра…
Рост городской территории, имеющей план застройки, сильно рассеял население. Большинство горожан явно сосредоточилось в первом и втором районах… В первом проживало 650 человек, во втором – 800 человек. На стороне Кюмеля… в третьем и четвертом… районах вместе имелось чуть более 400 жителей. На территории железной дороги (будущий, после войны, Железнодорожный поселок. – В.С.) проживал 81 человек, в Ваккосалми – более 300… Район железной дороги не имели планов застройки, поэтому невозможно показать точное расположение участков.
Старая часть города… еще до первой мировой войны находилась под реконструкцией… Только 105 человек проживали здесь, на участках где еще можно было встретить здания столетнего возраста («История…» 1970 года).
«Крупный пожар случился в феврале 1903 года. Он начался в одиннадцать часов вечера на улице Турункату… Пожар усиливался за счет сильного южного ветра, дувшего вдоль улицы. Пожарные и добровольцы всю ночь находились буквально в огне. И хоть противопожарное оборудование было слабым, самоотверженные действия людей помогли отстоять многие здания… После пожара на месте (сгоревших четырех торговых строения, складов и других. – В.С.) домов остались 14 печных труб. Причину пожара установить не удалось. Страховые компании выплатили большие суммы денег: 72 тысячи марок за утерю недвижимого имущества и 328 тысяч – за движимое.
После такого сильного пожара стали строить здания из камня. Первым каменным домом в Сортавале, построенном в 1904 году на улице Турункату, было здание акционерного общества «Карельское железо», которым владели братья Нурми. Сейчас в его помещениях располагается выставочный зал К.А.Гоголева. В 1920-х годах появились здания на западной стороне улицы. Все они были заняты всевозможными мастерскими и магазинами.
Самый большой дом на этой улице – первая пятиэтажка города – был построен в 1929 (1904?????) году выборгским архитектором Уно Улбергом. В здании располагались Сбербанк и фирма коммерсантов Кивенен АО «Братья Кивенен». И ныне там банк и торговые точки. Верхние этажи сдавались внаем. Всего этот… архитектор построил в городе семь зданий…» (Т.Л.Назирова, «Пожар 1903 года»).
Дополнение «в тему»: «В здании современного МП «Досуг» располагались магазины С. Саарикиви и П. Куйвалайнена, а также олонецкого купца И.Вячейна. С 1928 года построен и кинотеатр «Киммо». В доме современного РСУ жил богатый и знаменитый портной Й. Мякинен… Современное здание СЭС и детской библиотеки – последнее, построенное на этой улице. В доме было несколько магазинов – обувной, ювелирный. В нем располагался филиал фирмы «Зингер» (И. Финагина, «От начала до наших дней. Жизнь продолжается»).
В 1913-1914 годах из Хельмиярви в город приходит водопровод, строится городская канализация, а на одной из схем, датируемых временем до начала первой мировой войны, указаны здания 100-летнего возраста.
Улица Карельская стала стержневой не только для «официального» города, но и для начавшего формироваться северного предместья, района нынешней улицы Бондарева (до того Полевой), которое застаивалось в большинстве индивидуальными домами. Вообще пригороды как таковые образуются с конца Х1Х века: с севера – Пуйккола и Лахденкюля (1920-е годы), с юга – Генец и Мансиккамяки (Земляничная гора) за так называемым «Голубым Дунаем», с запада – Ваккосалменкюля или Тухкала (Тункула). Составлением проектов их застройки руководил архитектор О.И. Меурман. Вопрос о включении этих предместий в черту города поднимался с 1919 года, но решился лишь в 1944-м, так что честь объединения их в одно целое принадлежит советским властям.
О своей родной деревушке Ваккосалменкюля, нам известной под именем Тункула, небольшой, но такой зримый рассказ Эйлы Кивикахо (между прочим, поэтессы!): «К нам вела узкая колейная дорога, петляющая вдоль речушки (протоки) Вакко и болотистой ламбушки Тухка. Здесь, на холме, прежде были владения родовой усадьбы Тухкала (отсюда и современное, неверно прочитанное название этой теперь городской окраины. – В.С.). При распутице дорога превращалась в месиво грязи и, желая избавиться от дорожной проблемы, жители Ваккосалменкюля решили ее благоустроить. Дорогу разделили между хозяевами на равные участки, и каждый хозяин самостоятельно приобретал стройматериалы, сам завозил их сюда и укладывал в полотно. Но поскольку возможности в приобретении материалов у всех были разные, то после окончания работ дорога стала пестрой – то гравий, то песок. Пестрая дорога выдавала и пестроту жизни…
На окраине деревни возвышалось трехэтажное здание усадьбы, в самой же деревне жили мастеровые люди, не имевшие такого достатка, чтобы купить себе землю. Ее они арендовали у муниципалитета… Дома купцов выделялись среди прочих своей длиной, так как богатые домовладельцы держали квартирантов, в основном, студентов лицея.
Главное из последних событий в жизни деревни – строительство лечебного корпуса санатория для инвалидов, получившего названии Ваалияла (в советские годы санатория «Ладога». – В.С.). Ее осуществляло Управление церквей Финляндии. Поскольку к санаторию подвели водопровод, то и деревня заимела водозаборную колонку.
В воспоминаниях моего детства от деревни Ваккосалми остались: на одном ее конце – санаторий, куда людей привело горе, а на другом – могучий парк Вакко с его грандиозными праздниками и громом оркестров». («Сортавала и Приладожье», 1988).
В целом же город уложился в «аминовский» план, и дальше развитие Сердоболя, а с 1918 года Сортавалы, шло в сторону лишь коммунального обеспечения и строительства промышленных предприятий, особенно в прибрежных зонах.
«Количество населения и территория города растут быстрыми темпами. К 1920 году его площадь увеличивается более чем в два раза, а население – почти в три… Активно застраиваются все районы…, в том числе и прилегающие к новой железнодорожной станции, построенной на периферии города, в его юго-западной части. Площадь перед зданием вокзала была структурно связана с планировочной системой Сортавалы… Появляются архитектурные доминанты, соотнесенные с городским и природным ландшафтом, усиливающие панорамное восприятия города со стороны Ладожского озера.
На рубеже Х1Х-ХХ веков в городе вырастают многоэтажные, до пяти-шести этажей, престижные здания: банки, гостиницы, магазины… Появляются районы, в застройке которых прочитывается имущественный ценз их обитателей, бытовые и цеховые особенности (? – В.С.). Составленный в 1922 году новый проект планировки города практически не повлиял на облик исторического центра Сортавалы, не претерпевший изменений, а потому говорить о начале следующего градостроительного этапа мы не можем» (В.Р.Рывкин).
В сентябре 1932 года тогдашние сортавальцы торжественно отмечали 300-летие своего города. К юбилею было много чего приурочено, но главное – открытие только что построенного 220-метрового (с шириной в 11 метров) моста через залив. Между прочим, на тот момент «самого длинного шоссейного» в стране. Идея его возведения зародилась еще в 1917 году, когда общинный советник Калле Ниссинен создал денежный фонд строительства, носивший имя его отца, коммерческого советника Александра Ниссинена. Собрали.
Длина «нового старого» (коренной части) города вдоль по улице Карельской от низины Путкосеннотко, на «дне» которой прошла «пристанская» железнодорожная ветка, до основания этого моста – всего-то 800 метров. Правда, если прибавить кюмельские районы на той (для меня-то на этой) стороне, а здесь официальной городской границей была улица Вяйнямейнена-Кайманова, то…
«Последний… этап в развитии города начался, по нашему мнению, …когда через… Ляппярви был проложен капитальный мост, превративший улицу Карельскую в основную продольную ось города… К середине 30-х годов значение Карельской, как главной улицы города, усиливается в связи с появлением на ней объектов общегородского значения, многоэтажных жилых домов, тогда как остальные улицы имели преимущественно одноэтажную застройку. В 40-е годы понятие городского центра изменений не претерпело» (В.Р.Рывкин).
Празднование 300-летия города в 1932 году внесло топонимические изменения на карту города, который и таким образом прощался с имперским прошлым: «церковное» имя Петропавловской улицы было заменено на Валаамскую (напоминаю, ныне Кирова), а русско-царское имя Николаевской – на Яннексенкату (теперь Октябрьская).
Общефинляндский певческий праздник 1935 года принес городу, кроме славы и хлопот, еще и – памятник карельским рунопевцам этого края, что мы сейчас зовем Северным Приладожьем. Тогда вокруг него был устроен и сквер, который планировал архитектор У.Улберг и садовый архитектор Б.Шалин.
Как отмечают специалисты, отсутствие в тогдашней Сортавале архитектурной службы иногда влекло негативные моменты в градостроительстве, примеры чему – как на Турункату-Комсомольской, так и в некоторых иных местах, однако большая часть зданий, возведенных по проектам высокопрофессиональных архитекторов из Выборга и Хельсинки, достойно отражают и время их строительства, и стили. Считается, что с начала «каменного века» века в городе в архитектуре Финляндии сменилось не менее пяти стилевых направлений, и все они отпечатались в облике нашего города. Таким образом Сердоболь-Сортавала – своеобразный музей архитектурных стилей конца Х1Х и первой трети ХХ веков.
Наиболее характерные их «представители». Эклектика – бывшая городская больница (Военный санаторий), бывшие лицей и женская школы («двойняшки» на улице Гагарина), издательство религиозной литературы (в недавнем прошлом книжная типография); модерн – дом купца Сийтойна (горсовет-мэрия-администрация местного самоуправления), кстати, недостроенный, так как по проекту имел продолжение вдоль по площади Вяйнямейнена до банка, здание акционерного общества «Ранта аита»; национальный романтизм – Народный банк (недавно – милиция) и Дача доктора Винтера на мысе Таруниеми (в советское время санаторий «Сортавальский»); неоклассицизм – Финляндский банк (наш Сбербанк), ресторан (кафе «Ладога»); функционализм – «Сеурахуоне» (Дом офицеров) и «Хоспиц», в балконных решетках которого и сейчас читаются прежние буквы NNKY – «Христианское объединение молодых женщин» (1939, гостиница «Ладога»), а также ряд административных и жилых зданий.
Короткая, но емкая и своего рода итожащая архитектурную историю «финских времен» цитата из лекции «Куопио и Сортавала – два города культуры» Матти Сихвонена, прочитанной 1 октября 2002 года (опубликована в серии Института Снеллмана», №3, 2002) «Облик Сортавалы существенно меняется во второй половине Х1Х века. А до тех пор дома, как правило, строились из бревен и покрывались дощатой кровлей. Среди них, однако, стало появляться все больше домов в стиле ампир, крашеных и обшитых досками. Город строился в стиле ампир в течение шести десятилетий (183-1890). Дворы, однако, походили на деревенские… Конюшни, хлева и свинарники были обычными постройками даже в центре города вплоть до 1920-х годов… Мой двоюродный брат, родившийся в 1916 году и проживавший в центре города, рассказывал, что в молодости он был обязан выгонять корову по утрам и по вечерам – обратно домой. Многоэтажные каменные дома в городе стали появляться только в 1920-х и 1930-х годах. Тогда, естественно, исчезли и скотные дворы. В строительстве стал преобладать функциональный стиль… Старая низкая Сортавала в 1930-х годах превратилась в город оштукатуренных каменных домов. Ее называли «белым городом между синей водой и зеленым лесом».
«По оценке одного из местных бургомистров, в середине 1930-х Сортавала по своей архитектуре был одним из самых красивых малых городов Финляндии».
А когда наступило 2 февраля 1940 года, на город был осуществлен массированный, в девяносто два самолета, налет советской авиации. Слабая противовоздушная оборона финнов (на вершине Кухи, в двадцати метрах от «водонапорной» башни, и сейчас заметна квадратная земляная насыпь, прикрывавшая позицию одной из тогдашних зениток) ничего не могла сделать. «Густое облако дыма накрыло всю территорию города от Пуйкколы (севернее молокозавода. – В.С.) до Айранне (парковское озеро. – В.С). Сгорела лютеранская церковь…», – из воспоминаний очевидца этих событий Эйлы Сение («Сортавала и Приладожье»). Если посмотреть на фотографии того дня, в высоком пламени истаял храм. Всего же в тот день город лишился 72 домов. В частности, почти полностью выгорели здания на склоне от нынешней Садовой улицы до пристанской «железки», остался в живых всего один дом, где в 1950-60-х годах находилась детская стоматологическая поликлиника, тогда как на южной стороне бульвара дома остались целы. «Путь дальше к центру огню задержал этот «противопожарный» бульвар», – одна из фраз М.И.Яатинена, когда он, при очередном приезде на родину (нынешние его земляки позвали на какую-то конференцию) проводил пешую экскурсию.
Иные военные потери: в центре – один в квартале, где стоит так называемая рыбозаводская пятиэтажка, два в «типографском» квартале по улице Октябрьской, на углу улиц Ленина и Антикайнена, Горького и Гагарина и в квартале «дома Форда», по четыре в районе пристани и «телеграфском» квартале, по пять в квартале бывшего общежития швейной фабрики и между Садовой и «железкой» (причем здесь сгорело пять из семи строений), восемь в квартале почты (из семнадцати) и тринадцать из прежних двадцати в квартале, где контора ПМК-117. А еще в Железнодорожном поселке – около десяти домов по улицам Маяковского, Пушкина и другим, в Кюмеля – лишь единственного, по набережной Ладожской военной флотилии, самого ближнего к железной дороге; там, сразу за зданием современной постройки, и доныне заметна огромнейшая воронка, видимо, от бомбы.
Но, конечно, самая большая потеря – кирха. Пожрал огонь и стоявший рядом, примерно где сейчас столовая Дома детства, дом пастора.
Судя по всему, в сорок первом наши, уходя, не тронули ни одного строения, кроме «жилого дома с административными помещениями», как именуется он у специалистов (угол Вяйнямейнена и Суворова): здесь между войнами размещались советские власти и потому надо было сжечь документы. Он единственный и фигурирует в этом «жженом» качестве на снимках финской фотохроники. В сорок четвертом город был сдан без боя, по мирному договору.
Итак, к концу финляндского периода город сложился в том виде, который и мы считаем прекраснейшим в округе, на милой нашей отчине, а я, грешен, в споре с друзьями-товарищами иногда и (наверно, несправедливо) припечатываю: «В нашей республике есть всего один город – мой Сердоболь, а остальные – только энное количество домов». Вот и на снятой с самолета летом 1932 года фотографии хорошо различим, как вокруг купола-пики лютеранской кирхи грудятся ажурные по отделке здания, видны оба городских моста и парковский, Железнодорожный поселок, причалы, паром на остров Риеккаланаари, а где ныне наша северная промзона с мясокомбинатом и т.д. – чистое поле; где в районе теперешних улиц Победы и Дружбы народов кварталы «коробочной застройки – тоже поле. И незыблема скала Куха, и на своем уже месте, около ее «хвоста» – крошечный белый отцовский дом с черной точкой материнского крыльца.
СОВЕТСКИЙ ЭТАП. ГЕНПЛАНЫ И ЖИЗНЬ
В 1947 году население города составляло около 14 тысяч человек. Шли восстановительные работы. Первый советский генплан был разработан ленинградским филиалом «Госинжпроекта» Министерства коммунального хозяйства РСФСР в 1949 году. Его авторы, Ю.А.Дьяконов и Р.А.Широков, рассчитывали на рост населения до 30 тысяч. Основную сетку улиц они, естественно, не тронули, половину новых зданий предусмотрели – как трехэтажные каменные.
В связи с правительственным заданием по снижению стоимости строительства те же авторы в 1951 году провели корректировку своего генплана, ориентируя его исполнение до 1965 года, при этом высотность каменной застройки повышалась до четырех-пяти этажей и численность населения должна была достигнуть 23 тысяч человек. Этой корректировкой планировалось, в частности, перекрыть улицу Кирова на участке между улицей Карельской и стадионом – Домом Советов (между прочим, в переводе на немецкий – ратуша!), а перед ним, вплоть до залива, разбить широкий бульвар. Дом и бульвар, как видно, не состоялись.
Небольшое лирическое отступление сортавальского старожила Ивана Никитича Черткова (1987): «Конец сороковых-начало пятидесятых годов. В нашем городе архитектором был В.Б.Корнев (причем, в единственном числе…). Позднее он был избран председателем горисполкома. С каким энтузиазмом т.Корнев наводил порядок и красоту! Под его руководством было многое сделано по возведению малых архитектурных форм, озеленению, высажен и оформлен (ныне запущенный) дендросад напротив гастронома, создана из булыжной мостовой (так как у финнов являлась проезжей, торговой. – В.С.) площадь им. Кирова и многое другое».
В 1963 году институт «Карелпроект» составил проект детальной планировки (ПДП) центра города, согласно которому предполагалось вынести транзитное движение, уже тогда становившееся обременительным для города, с улицы Карельской на окраину, а именно – пустить его вдоль железной дороги, для чего необходимо было расширить здешнюю насыпь. То есть моя родная тихая улочка Восточно-железнодорожная, по весне и осени утопавшая в глине так, что не раз здесь сутками, не умея выбраться, завязшие по ось, застревали машины, становилась бы – шумно-проезжей. В итоге же были только построены на «пятнах» прежних домов, сгоревших в центральной части города во время «финской» войны, четырех-пятиэтажные здания. По типовым проектам тех лет. Так, в частности, на улице Карельской появились, с точки зрения сегодняшних специалистов, печально известные «коробки». Не до нынешних индивидуальных проектов тогда было – дорого. Время было такое.
Но это не все. Дом Советов-ратуша не переставал бередить умы и души: его по новому проекту решили поставить вдоль улицы Ленина, возле моста – место, где прежне стоял с угловой башенкой дом, известный прежним хозяевам края как «угол Берга»? – а рядом с ним должна была разместиться центральная городская площадь с памятником В.И.Ленину, деньги на который уже начали собирать (о памятнике я слышал от старых партийцев еще в конце шестидесятых). Помнится, мы, школьники, горячо обсуждали то, что, в первую очередь, интересовало нас: в развилке улиц Полевой(сейчас Бондарева) и Карельской, на вершине скалы, где тогда еще стояли громады армейских складов, появится – новый кинотеатр! Сейчас-то думается, а зачем городу нужен был третий, после «зари» и «Родины» (а еще кино крутили в ДК. Доме офицеров и клубе погранотряда)?..
Но вскоре центр стал тесен для растущего населения, и в опережение разработки очередного генплана в 1968 году появился ПДП микрорайона №1, в северной части города (главный архитектор проект К.Я.Гутин, автор проекта Э.Е.Журавкова). Этот, вроде бы рядовой факт, тем не менее, означал серьезный поворот в судьбе нашего милого малого: он сыграл свою роль в сохранении исторического центра от дальнейшего заполнения его «коробками», могущими появиться на месте здешних стареющих «деревяшек».
В дальнейшем мысль об уникальности сортавальской архитектуры все «твердела» в головах специалистов, информационно наполняясь и формулируясь все четче и острее, стала входить и в общественное сознание, и в конкретные планы. Как сберечь доставшееся нам богатство?
Корректировщики генплана (1973) в своем историко-архитектурном опорном плане, составной части генплана, предложили разбить территорию города и его ближайших окрестностей на несколько, разной степени важности,
Но время шло, специалисты – сам Н.В. Куспак и вслед за ним его коллега В.Р. Рывкин – не дремали, активно ведя накопление информации, и вскоре количество новых знаний взрывно обернулось в иное качество: все осознали наконец, что в «сортавальском» случае страна имеет один из архитектурно-градостроительных уникумов.
Приспел черед и уже корректировки этого плана. Разработанная в недрах «Карелгражданпроекта», она в октябре 1991 года была представлена на заседании исполкома горсовета и довольно быстра утверждена. В числе главных опорных моментов ее, имея в виду период до 2010 года – рост населения до 25 тысяч человек на 1150 гектарах площади в границах городской черты и вынос некоторых промышленных предприятий за эту самую «черту», в район очистных сооружений и поселка Хелюля. В качестве документов, более подробно регламентирующих ход строительства, корректировщики изготовили и проекты детальной планировки (ПДП).
Первым сортавальцы рассматривали ПДП южной части города (финская Кюмеля и т.д.). И тут уж местные власти оказались не столь безропотны, воспротивившись отдельным, вполне обоснованным и градостроительно-выигрышным, но, как они объясняли резонно, в наше (в то) время почти неосуществимым идеям проектировщиков из Петрозаводска. Это касалось и давно задуманного – настоящего! – железнодорожного вокзала. Прежний, как говорят в таких ситуациях специалисты, устарел физически и морально: низенький подгнивший тесный дощатый домишко «барачного» типа. Впрочем, у печки посреди зала ожидания можно было по-домашнему согреть зазябшие руки и стонущую спину, а одна из финляндских хозяек города, в годы войны, естественно, покинувшая его и более не видавшая многие годы, приехав в начале девяностых поглядеть на отчину, перво-наперво обрадовалась – именно этой, на наш взгляд, несерьезной халупе.
Память дорожит прошлым, каким бы неказистым оно ни было, однако городу-то действительно полагалось давно уже заиметь нечто более солидное и вместительное. И вот, заодно решая стратегическую проблему переноса вокзала с неудобной для пешеходов и особенно автотранспорта западной стороны «железки» на восточную, в сторону «третьей» школы, где к нему примыкало бы и главное шоссе – возможность присовокупить, объединить с ним и автовокзал: чего их дробить в нашем невеликом граде. Петрозаводчане «нарисовали» его – возле самой нефтебазы. Да, прежние окраинная нефтебаза была явно не на месте, но ее-то перенос чего бы стоил?
Высказали сортавальцы претензии и по густоте застройки: в недавние до того годы новое строительство велось в основном на северной окраине города и отныне центр его тяжести переносился на окраины южные, по остатним картофельным полям вплоть до поселка Хюмпеля, по улице Холмистой в сторону Гидрогородка. Так что опыт был, тесниться не хотелось. Опять, судя по всему, оставалась нерешенной и еще одна, главная из главных, градостроительных задумок – проложить, начиная от здешнего железнодорожного переезда в сторону локомотивного депо, вдоль всей «железки» объездную трассу, дабы вывести транзитный транспорт с улицы Карельской, который был вынужден идти по центру через мост.
Но где взять столько средств на проект? Грешно говорить, а мне была тайная радость от такого вывода: не станет частью многошумной бойкой дороги, останется окраинно-тихой, как в годы детства и юности, и тем сбережется в изначальном для истории и человеческой памяти виде – моя (наша) отцовско-материнско-сестринская улочка…
А в ПДП исторического центра города (1982 год, «Карелгражданпроект», главный архитектор проекта Н.В.Куспак, автор – архитектор Ф.С.Власова) проблемы сбережения нашего градостроительного наследия получили наиболее четкие формулировки. Впервые было высказано предложение? г.Сортавала обязан иметь статус исторического. И авторы, приступив к изучению этапов планировки-застройки города, дали предложения по созданию охранных зон, привели уже и список 48 (42?????) зданий, которые в первую очередь необходимо было взять на учет и охрану как ценнейшие памятники архитектуры и истории. И в 1985 году (в апреле 1988???) Совет министров Карельской АССР утвердил такой список, правда, длиной уже в 33 здания, а в феврале 1990 года решением Министерства культуры и Госстроя РСФСР наш город вместе с четырьмя??? другими республиканскими городами, был включен – в список исторических населенных мест!
И в Сортавале появились реставраторы.
СТАТУС ИСТОРИЧЕСКОГО. ВОЗМОЖНОЕ БУДУЩЕЕ
«Объективная оценка богатого, на наш взгляд (еще как богатого! – В.С.), архитектурно-градостроительного наследия (Сердоболя. – В.С.) Сортавалы, рекомендации по его сохранению и использованию возможны лишь на основе всестороннего историко-архитектурного исследования. Это позволит осуществить детальную инвентаризацию памятников архитектуры и градостроительства… (города. – В.С.), установить территорию исторического центра, разработать историко-архитектурный опорный план… (его. – В.С.). Все перечисленное станет основой присвоения Сортавале статуса исторического города с последующим определением охранных зон, зон регулирования застройки и их режимов, а в итоге позволит решить важнейшую задачу – сохранить индивидуальность и своеобразие этого города, – пишет В.Р.Рывкин и тут же дает ответ на один из поставленных им вопросов. – В настоящее время общегородским центром является северобережный район к востоку и к западу от улицы Карельской до ветки железной дороги, югобережный район к востоку от железной дороги, границей которого является конец улицы Карельской, район к западу от железнодорожного вокзала и территория парка у горы Кухавуори… Таким образом, понятие «исторический центр» в Сортавале хронологически ограничивается довоенный периодом».
Николай Владиславович Куспак не оставил своих «архитектурных» записок по «сортавальскому» поводу, и, насколько мне известно, никто из журналистов, в том числе и я, каюсь, неоднократно встречаясь с ним, не записал его слов. Придется опять обратиться к уже не раз цитированному В.Р.Рывкину. Вот один из, тогда искренне казалось, реально возможных вариантов судьбы нашей милой малой отчины, судьбы, высоко очерченной им на последних страницах своей «архитектурно-реставрационной» книги «Сортавала» (Петрозаводск, «Карелия», 1992), написанной на излете «перестроечно»-советского времени:
«Как распорядиться всем имеющимся в городе историко-архитектурном богатством? Отреставрировать все старые здания? Или только часть их, но какую? Ответ может дать лишь проведение комплексных научно-исследовательских и проектных работ… Такие работы начаты в 1990 году в… институте «Карелгражданпроект» с привлечением специалистов Петрозаводска и Санкт-Петербурга.
Уже сейчас можно сказать, что Сортавальские здания играют разную роль в формировании облика города. Одни запоминаются сразу и надолго, другие поскромнее, нередко кажутся похожими друг на друга, и лишь внимательный взгляд различит их. Ученые выделили три степени художественной ценности зданий… Здания первой категории определены для постановки на государственную охрану… Эти… памятники (архитектуры. – В.С.), конечно, необходимо сохранить, проводя… реставрационные работы. Но есть вторая группа, здания которой не являются памятниками архитектуры, но создают столь колоритную среду исторического города. Сегодня повсеместно признана ценность рядовой застройки, без сохранения которой немыслимо разрешение проблемы сохранения индивидуального облика города. Другое дело, что на зданиях этих групп не обязательны реставрационные работы – можно ограничиться их качественным ремонтом, реконструкцией.
Особо хочется сказать о зданиях третьей категории… в основном деревянные постройки окраин («крайне ветхое и неблагоустроенное жилье»)… А… эти «развалюхи»…, не имеющие художественной ценности, являют собой образцы исчезающей застройки прошлого – начала нашего (теперь уже прошлого. – В.С.) века и в совокупности образуют однородные типичные участки, по которым можно судить об особенностях времени строительства, уровне развития культуры, эстетических идеалах. Здесь существенна не художественная ценность отдельного здания, а цельность и своеобразие, присущие всему участку.
(Все три моих, в Тункуле, на улице Восточно-железнодорожной и Пионерском переулке, «деревяшки», судя по всему, относятся к третьему разряду, но – относятся! – В.С.).
Конечно, трудно сейчас настаивать на безусловном сохранении каждого здания… но, думается, целесообразно на основе заключений специалистов сберечь в зависимости от конкретной ситуации группы домов, кварталы, отдельные постройки… Из зарубежного опыта привести пример санации квартала деревянных жилых домов… района Капюля (Хельсинки. – В.С.), созданного в 1920-х годах. В 1969 году городская комиссия, обследовав этот район, пришла к выводу, что строения… обветшали до такой степени, что их полое восстановление в хозяйственном отношении нецелесообразно. Комиссия предложила санировать застройку, сохранив при этом экстерьеры зданий и заменив внутренние стены, перекрытия и печи. Если прежде в квартирах был лишь минимум удобств, то теперь они получили все необходимое для современного жилья – кухни, ванны, горячее водоснабжение.
Немаловажное значение имеет характер использования зданий после реставрации… Например, превратить улицу Комсомольская в пешеходную с организацией в первых этажах домов магазинов, кафе, баров и закусочных, торговых киосков. В доме №27 по улице Карельской (в котором среди прочих сейчас размещается и редакция газеты «Ладога». – В.С.)… предлагается построить кафе в стиле «ретро», а в замечательном по своей архитектуре здании почты… – дворец гражданских церемоний…
Время для «открытия» сортавальских памятников настало».
Помнится, и я, грешный, пытался подсказать специалистам возможные объекты такого сохранения: архитектурно любопытный жилой дом с сараем и дворовым садом-огородом между старым стадионом и зданием телеграфа – цельный жилой комплекс довоенного да и советского времени.
Что тут сказать…
АРИТЕКТОРЫ ЯАТИНЕНЫ. МАКЕТ СТАРОГО ГОРОДА
Марти Илмари и Марти Олави Яатинены. Первый, ныне житель г.Ювяскюля, – уроженец острова Тулолансаари в Ладожских шхерах, а второй, сейчас столичный житель, родился в пос. Мюллюкюля, на «предаэродромной» окраине современного пос. Хелюля…
Марти Олави. Считает здание гостиницы «Сеурахуоне» в его втором, сегодняшнем, обличье архитектора Эркки Хуттунена – лучшим строение г.Сортавала. Кстати, его тесть был в соавторах Эркки, но такая оценка строения – не из семенного патриотизма, а профессиональный подход: Марти Олави – профессор архитектуры. Наш земляк имеет чертежи этого дома, в свое время предлагал их для реконструкции здания. Он сторонник
Марти Илмари. Его предки прибыли жить на, по-нынешнему говоря, Тулон в 1633 году. Родовая биография семьи, генеалогическое древо – в Финляндии дело почти священное, и у Илмари она записана со всеми возможными подробностями. Сейчас, при поездке на родной остров, он нашел фундамент дома, где родилась его мать, и дома, в котором родился он сам. Десятилетним, 7 июля 1944 года, уезжал Илмари на лодке в город, чтобы отправиться дальше в эвакуацию. Как оказалось, навсегда. Только сейчас он впервые попал сюда снова и момент его встречи с отчиной я описывать не стану – можно догадаться, как это происходило.
Илмари встречался в Финляндии с 90-летней дочерью когда-то знаменитого сортавальца Генеца, в чьем городском доме (кажется, на его пепелище и был построен при нас детсад №5) и загородном (Юхинлахти, ныне «озерная» окраина поселка Вуорио) живал в «сердобольский» период художник Н.Е.Рерих с семьей. На склоне к заливу Юхинлахти есть фундамент того здания, обмерзшая часть сада и ветрозащитная стена из старых высоких елок, но Илмари собирается отыскать чертеж или хотя бы фото этого дома.
Илмари тогда писал книгу по архитектурной истории Сордаваллы-Сердоболя-Сортавалы и еще имел заказ от музея г.Йоэнсуу изготовить макеты нашего (его) города, каким он был в разные времена. Поэтому в государственных и частных архивах – везде, где только можно – искал сортавальские карты, схемы и фотоснимки: необходимо было знать картографические и объемные параметры всех скалок, поворотов береговой линии, ширину и длину каждой улочки, размеры всякого дома, крылечка, окна…
ИЗ БИОГРАФИИ М.И. ЯАТИНЕНА
«Однажды ночью, после всех исследований, у меня возникла кажущаяся фантастической мысль о создании сортавальских макетов, начиная с 1600-х и вплоть до 1939 года», – сказал он в интервью газете «Кескисуомалайнен» в июне 1989 года. «Марти Илмари задумал тогда изготовить целую серию таких малых «копий» города, каждая из которых фиксировала бы один из этапов его градостроительной истории – генплан 1697 года; город, разрушенный в войнах начала ХУ111 века; 1840-е годы, ознаменованные началом его расцвета…» – подробно известили финские газеты о трудах Яатинена.
Заказчиком выступил фонд Кристианстад-Сортавала, конкретными же материалам
«Старым деревянным Куопио можно любоваться в музее под открытым небом», – написано в одной книге, посвященной этому городу. На Западе традиция подобного «макетирования» довольно стара. Интересно, что еще в 1940 году в качестве выборгских трофеев нам достались макеты Выборга и Тронгзунда, который выполнил Лаури Вальк (Фальк). Голландия имеет макет – аж всей страны; идешь по ней, а дома высотой – ниже колена! А «старейшая в Европе выставка миниатюрных макетов зданий и сооружений (в масштабе 1:25) – известная достопримечательность саксонского (Германия) городка Эдеран. Начиная с первой половины прошлого века ее экспонатами становились старинные крепости, замки, церкви…, расположенные в районе Рудных гор. Чтобы полюбоваться этой постоянно пополняемой экспозицией, сюда ежегодно приезжают свыше 100 000 человек», – одна из недавних газет о предприимчивых немцах. Сто тысяч туристов!..
«Кремль времен Юрия Долгорукого в натуральную величину собирались подарить петербуржские мастера столице России к московскому 850-летию, – сообщили газеты накануне 1999 года. – Двенадцать ее сооружений (церкви, хоромы, башенки, крепостные сооружения будут построены в точной копии по архивным материалам… Своеобразный памятник не останется «мертвым». На территории Кремля, как и во время Долгорукого, будут работать мастерские ремесленников, экскурсантам предложат традиционные русские блюда и напитки».
К сожалению, не знаю, осуществили ли сие тогда петербуржцы в Москве, а вот в Санкт-Петербурге, к его 300-летию, изготовили, правда, небольшой – 19,5 на 12 метров, – в масштабе 1:400, макет исторического центра города (Исаакиевский собор, стрелка Васильевского острова и Троицкий мост и к нему «три бонуса – дворцы Павловска, Пушкина и Петергофа» (автор – главный художник Большого драматического театра имени Товстоногова Эдуард Кочергин. Изготовлен макет был из папье-маше, на пластиковом каркасе. Весь юбилейный год его возили по Европе: Лондон, Берлин, Берн и Милан. А потом… Опять же мне неизвестна его «русская» судьба.
…«Стал город своим же макетом, каким-то игрушечным стал», – написал да-а-вным-давно поэт Юрий Линник, несколько детских лет проживший в Сортавале (в здании почты), и с тех пор влюбленный в его несмываемый облик. Написал, естественно, не зная ничего о существовании М.И.Яатинена и тем более об этом его позднем замысле, но – как в воду глядел.
…ИМЕНИ Т.А.ХАККАРАЙНЕНА
ИЗ «ИЗБЫ» В РАТУШУ
«Историко-этнографический музей в Сортавале, – сообщает вышедшая в Финляндии «Карельская книга» (1932). – в 1883 году основал лектор семинарии в кюммеля…. Оскар Адольф Хайнари (Форсстрем). Предприяитие встретило одобрение как в Сортавале, так и в Приграничной Карелии. Коллекция росла в изобилии. Во всяком случае, пока доктор Хайнари, живя здесь, руководил сбором. Первоначально экспозиция размещалась во временном помещении, но уже в 1885 году перебралась в только что построенное здание ратуши (ныне – центральная библиотека).
«В коллекции следует отметить группу подлинной карельской мебели, несколько национальных костюмов, «фасоны» (наряды? – В.С.) и украшения, прекрасную и ценную экспозицию кантеле – самую крупную после Национального музея Финляндии…» Общее количество предметов хранения – около 1 тысячи, что по нынешним меркам, как считают специалисты, соответствует весьма небольшому сельскому или школьному музею, но – «по своему качеству они были представительны и отчасти очень ценны» («Карельская книга»).
«В годы освободительной войны в 1918 году (время отделения Финляндии от России. – В.С.) в помещении музея располагалась больница, затем солдатский дом… но с начала 1926 года музейные помещения, состоявшие из четырех комнат, уже служили по назначению…
Следует отметить, что в последние годы в стране родилось много небольших местных музеев, целью которых было сохранение жилищ старого типа с обстановкой – музейная изба в Леппяниеми, музей рунопевца Шемейкки в деревне Суйстамо, куда Карельское просветительское общество в 1930 году перенесло вторую, сохранившуюся в деревни Шемейкка (в Суоярвском районе; теперь от этой деревни – только имя на картах. – В.С.) старую курную избу, и музейная изба Рауту (ныне поселок Сосново на Карельском перешейке южнее Приозерска. – В.С.). Кроме того, (сортавальский. – В.С.) музей перевез из-под Тохмаярви, из деревни Петраваара, в парк Ваккосалми старую крестьянскую избу…» («Карельская книга»). А уже другой источник, «История Сортавалы» (1970), дополнял: «В начале 1930-х годов был поднят вопрос о создании в Ваккосалми музея пд открытым небом. До войны организовать его не удалось».
Согласно мирному договору 1940 года граница отодвигалась на запад, и горожане, естественно, забирая все, что им было дорого, двинулись по заснеженным дорогам и в поездах вглубь Финляндии. Вывезли и коллекцию музея, при этом она была разделена надвое: археологическая часть коллекции в итоге попала в Национальный музей Финляндии, а этнографическая – в музей Йоэнсуу. Так на моей родине прервалась ткань истории, одним из узелков которой был – краеведческий музей. Не говоря уже о том, что он, сортавальский, был по времени рождения 0 первым в юго-восточной Финляндии или, как говорят за близким рубежом, в Карелии. Как сообщает та же «История Сортавалы» (1970), музей Северной Карелии в Йоэнсуу был создан в 1914 году, в Кякисалми (Кексгольме, Приозерске) начали создавать в 1888 году, так что…
(продолжение следует)